Изумруды для (не)любимого - Ксюша Иванова

стороны, видимо, ее удивляют мои вопросы, но с другой, очень хочется помочь своему народу, что логично, поэтому боится меня обидеть и разозлить неверным словом.

— Продолжай, не бойся, — киваю ей. Ну, что я — зверь какой-то, чтобы на правду обижаться?

— Вы раньше лучше всех в королевстве знали свойства камней, потому что ваша бабушка по матери ведь... Ну, жила в столице и была наставницей в Академии Магии! По камневедению...

Да-а-а?

И вот наступает момент, когда, казалось бы, нужно правду сказать, но... Что я скажу-то? Что я — другая женщина, по неведомой мне причине оказавшаяся в теле вашей госпожи?

— После смерти бабушки, — робко продолжает Пиппа, видимо, поняв, что память ко мне после ее слов не вернулась. — Ваша семья обеднела. Переехала из столицы в Сказгард, поселилась на окраине в небольшой деревушке. За вами не было приданого... Но...

Но Господин Дэймон женился на мне все равно. Почему? Ведь сто процентов, я ему не подходила ни по достатку, ни по роду. Так?

— Он женился на мне потому, что я разбиралась в камнях?

Пиппа кивает.

Я разбиралась в камнях, но не обладала даром? А теперь всё с точностью до наоборот...

— Как думаешь...

Я замолкаю ненадолго. Это такой вопрос щекотливый. Но так уж вышло, что я здесь Пиппе доверяю больше всего. У кого же спрашивать, если не у нее?

— Как думаешь, если Он узнает, что я больше не помню ничего о камнях, то прогонит меня?

А я не хочу-не хочу — не хочу уезжать в деревушку на окраине Сказгарда с родителями Эсми! Я хочу остаться здесь. Мне здесь нравится, в конце концов! Да и здесь больше шансов вернуться домой... Так ведь? Или нет?

— Госпожа, — Пиппа ласково трогает своей зеленой рукой мою ладонь. — Ну, что вы такое говорите? Конечно, у вас с господином всё было... не гладко, но... Я думаю, что он ни за что не отправить вас в деревню с родителями!

— Конечно, во мне же его ребенок...

— Нет, не поэтому...

Но выпытать ответ на волнующий меня вопрос я не успеваю, потому что дверь в кабинет распахивается, и на пороге появляется тот, о ком мы говорили собственной персоной.

— Эсми, собирайся немедленно, королевский гонец привез для нас приглашения во дворец. Выезжаем завтра утром.

Пиппа тут же тихо, как мышка, исчезает за дверью, оставив нас вдвоем.

Как утром? А я только парочку амулетов успела сделать! Обычных, с тем самым агатом, который по идее должен облегчать боль любому живому существу.

— Я не поеду, ладно? — приступаю к работе снова, торопясь избавить от мучений многих из тех, кто так до сих пор и страдает от боли в конюшне.

— Не ладно, Эсми! Король вызывает только тебя одну!

Как? Зачем?

Поднимаю на него изумленный взгляд. Он озабочен. Расстроен, я бы сказала, даже.

А почему так?

— А можно отказаться? — спрашиваю, не отрываясь от работы.

— Эсми, — с тяжелым вздохом Дэймон подходит совсем близко и опирается бедрами на стол. — Ну, что ты такое говоришь? Как это "отказаться"? Сам король вызывает тебя. Видимо, уже прознал о твоем даре. Да и разве не об этом ты мечтала всю свою жизнь? Балы, праздники, прекрасные наряды... Если ты станешь мастером по камням при короле, у тебя будет всё это. И даже больше...

Я уеду, а ты снова приведешь Пэрис в нашу спальню, да? И, может быть, даже будешь рад, что так случилось.

А я там буду совсем одна. Причем совсем беззащитная, не понимающая местных порядков.

И... Отчего-то щемящей тоской сжимается сердце, и я не могу, как ни стараюсь, продеть тоненькую проволоку в маленькое отверстие в камне. На глаза наворачиваются слезы. И я... увижу тебя нескоро, да? А возможно... Не увижу вообще?

Моргаю, и слезинка срывается и бежит по щеке вниз, падает на столешницу.

Ну, чего это со мной, честное слово! Радоваться нужно! Поеду, посмотрю на местные красоты! Я всю жизнь, свою реальную жизнь, мечтала путешествовать, и даже ездила в Египет и Израиль... А тут во-о-он, в столицу!

Но мое глупое сердце за несколько дней вдруг неожиданно привязалось именно к этому месту. И мне страшно представить, что нужно его покинуть.

— Эсми...

Длинные крепкие пальцы вдруг ложатся на мой подбородок, и Дэймон медленно, осторожно приподнимает мое лицо вверх. И наши лица так близко-близко... И я могу рассмотреть каждую черточку. И неровно заживший бугристый шрам на щеке. И седину на висках. И голубые глаза, такие красивые, что просто дух захватывает! С темными крапинками на радужке. С черными длинными-длинными ресницами.

Я не знаю. Может быть, это я сама... Тянусь к нему, переводя взгляд на губы. У него и губы... Кажется, такие твердые, такие чудесные — четко очерченные, нижняя чуть полнее верхней... Верхняя изогнута... Прихожу в себя в считанных сантиметрах от его рта. Практически стою, опираясь на стол ладонями... Сердце бьется где-то в горле...

— Эсми, ты не хочешь уезжать, потому что Брендону стало хуже?

20 глава. Ревность отвергнутой женщины

— Ему стало хуже? — я всплеснула руками и от неожиданности плюхнулась на стул, разрывая такой непонятный и, похоже, превративший меня в настоящую дурочку, физический контакт с Дэймоном. — Только не это!

Получается, что я ему навредила своим амулетом! А вдруг еще кому-то навредила? Надо бежать и проверять!

— Ну, вот, — ядовито сказал муж. — Наконец-то вижу твои к нему настоящие чувства! Рад, что ты прекратила притворяться.

И я задохнулась. От несправедливости. От обиды! От того, что я тут, дурочка, размечталась, на губы его засмотрелась. "Дэймон такой хороший! Дэймон такой красивый!" А он... А он!

— Может, дело в том, что ты сама должна одаривать камнем того, кому оберег предназначался? Как бы передавать ему частичку своей силы? — между тем спокойно продолжал он.

Чурбан неотесанный! Ему вообще все равно! Его, похоже, даже не расстроило собственное предположение насчет моих истинных чувств к брату!

Я ему безразлична? Я ему безразлична...

Ну, и ладно, Даша! И пусть... Тебя все равно может скоро не оказаться в этом странном мире!

Схватив три готовых амулета с агатами, я обогнула по дуге Дэймона, стараясь держаться подальше, и, не обращая внимания на летящие мне в спину вопросы, практически бегом понеслась вниз, в большую залу, где