Навязанная жена. Единственная - Татьяна Юрьевна Серганова

— Что? — Я удивленно уставилась на него, но почти сразу пришла в себя и поинтересовалась, за насмешкой попытавшись скрыть свои истинные эмоции, в первую очередь, растерянность: — То есть за что ты хочешь извиниться?

— Я так понимаю, у меня очень длинный список прегрешений, — хмыкнул он и улыбнулся.

От ярких бликов в его фиалковых глазах у меня резко пересохло во рту.

— Ты себе даже не представляешь, насколько, — согласилась я, принимая его игру.

— Я был не прав, когда считал, что Судьба ошиблась.

Сердце словно бы замерло, а потом болезненно ударилось о грудную клетку, сбивая дыхание.

«Судьба ошиблась? Это он о чем? И чем мне это может грозить?».

— И в чем она не ошиблась? — настороженно поинтересовалась я.

Он ведь не собрался требовать от меня признать наш брак действительным? Ну а что? Судьба не ошиблась, а я — чуть ли не спасительница всего Запределья. Такую красоту надо обязательно оставить с этой стороны от ворот и никому не отдавать. А еще лучше привязать ее парой-тройкой детишек.

Только зря Рейган думал, что мое хорошее к нему отношение как-то связано с романтикой. Ничего подобного!

— Нам действительно нужна была именно ты. Темная ведьма из светлого рода.

— И что теперь? — подозрительно сощурилась я. — Какие из этого выводы?

— Никаких. Просто признаю свои ошибки.

Прекрасно, но мне хотелось убедиться в необоснованности своих подозрений.

— Надеюсь, ты не собираешься требовать от меня признания нашего брака? — напрямую спросила я.

Рейган как будто окаменел. Его глаза опасно вспыхнули и на скулах выступили желваки. Мой вопрос ему точно не понравился.

— Франческа, — спустя долгие секунды, которые потребовались ему на поиск подходящих слов, произнес Рейган, — я никогда не стану требовать от тебя стать моей женой по-настоящему. Никаких угроз, уговоров и всего остального. Я предпочитаю свободу отношений. Без принуждения. Я хочу, чтобы моя жена любила и уважала меня.

— А ты? — вырвалось у меня. — Ты будешь ее любить и уважать?

Мы обменялись долгими взглядами. Уверена, каждый из нас силился прочитать другого, заглянуть в мысли, понять причины поступков и скрытый смысл фраз. И каждый из нас остался в проигрыше. Потому что эти гляделки не то, что ничего не прояснили, но все еще больше усложнили.

— Обязательно, — твердо заявил муж. — До самой моей смерти.

Прозвучало как клятва. Клятва, которая не должна была иметь ко мне никакого отношения. Но мое сердце словно отозвалось на его слова и забилось быстрее. Я почему-то знала, что сейчас Рейган не лгал.

«Боги, зачем я вообще подняла эту тему?».

— Расскажи лучше, что произошло после того, как я потеряла сознание, — попросила я, направляя разговор в более безопасное русло.

— Ничего особенного, — ровным тоном ответил Рейган. Его лицо оставалось спокойным и даже равнодушным, как будто мы только что не обсуждали наше совместное будущее, пытаясь вывести друг друга на эмоции. — Сила, которую Ханс столько лет скрывал и блокировал, хлынула наружу неконтролируемым потоком и разбудила вторую сторону кладбища.

— Ох, жаль, что я все пропустила, — пробормотала я, подаваясь вперед. — А дальше?

— А дальше восставшие мертвецы бросились сражаться с теми, кого подняла Тьма.

— Вау! Это, наверное, было эпично!

Рейган неожиданно хмыкнул и, покачав головой, заметил:

— Знаешь, другая девушка, услышав такое, свалилась бы в обморок. А ты откровенно жаждешь кровавых подробностей.

— Ты просто не общался с другими студентами Даркорийской академии темных искусств. Там и не такие сумасшедшие встречаются, — отмахнулась я.

— Спасибо, но мне достаточно и одной тебя.

Прозвучало как-то… двусмысленно. И мы оба это заметили. Синхронно отвели глаза и прокашлялись.

— А дальше? — поторопила я. — Наши мертвецы оказались сильнее?

— А дальше явилась подмога, которую вызвал Ханс, и они уже помогли нам добить оставшихся. Процесс очистки кладбища еще идет, но кризис миновал. А наш новый некромант просто свалился без чувств, едва не выгорев дотла. Слишком резкий всплеск, который он не смог погасить и предотвратить. Сейчас лекарям удалось стабилизировать его состояние.

— Понятно. И как давно это случилось? То есть, сколько я пробыла без сознания?

— Почти сутки. — Рейган встал, поправляя воротник рубашки. — Рад, что тебе лучше. Скажу, что ты очнулась. Тебе принесут завтрак и лечебные настойки. Если все будет нормально, то уже сегодня вечером ты вернешься в замок.

Он направился к двери, а я… я не выдержала.

— Рейган.

Муж тут же обернулся.

— Что? — В его глазах застыл вопрос, а у меня сердце ухнуло куда-то в район пяток.

— Спасибо, что остался со мной. Я знаю, ты не должен был. И на стуле точно спать неудобно. Так что спасибо.

— Ты прикрывала мне спину, Франческа. Это меньшее, что я мог сделать.

Ну да, прикрывала спину. Я же вроде как напарник, помощник. И ничего больше… просто долг, а я… я нафантазировала себе непонятно чего.

— Все равно спасибо.

— Отдыхай.

Он ушел, а я упала на подушку и едва не зарычала от злости. И на сей раз злилась я на саму себя!

«Да что с тобой, Фрэн? Что за странные вопросы? Что за странные… надежды? Да Рейган Каллигар тебе вообще не нравится! Кроме того, он жених Алфеи! А у тебя есть Алекс!».

Я и сама все прекрасно понимала. Наверное… наверное, просто расшалились нервы. Я угодила в непонятную и пугающую ситуацию, вот и веду себя глупо.

От мыслей меня отвлек звук открывающейся двери. Но вместо Селении или кого-то из персонала лечебницы на пороге обнаружилась девочка. С кривой челкой и страшным обугленным зайцем под мышкой.

Она стояла и в упор смотрела на меня.

На девочке было надето светло-серое платьице до колен из тонкой шерсти, чистое, но явно не новое, поскольку разноцветные узоры на ткани выцвели от времени и многочисленных стирок и практически потеряли краски. На ногах серые теплые чулки. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, до чего же они неудобные и колючие. Ее темно-коричневые ботинки со сбитыми и потертыми носами от длительного ношения стали светло-бежевыми. От них на полу остались грязные мокрые следы из растаявшего снега. Короткие, чуть выше плеч, прямые волосы девочки цветом напоминали пшеницу, рваная челка закрывала лишь правый глаз, левый все так