Тление - Лорел Гамильтон

наслаждаясь каждой секундой до самого последнего вздоха. Именно этот страх помогал мне бороться с влечением к Жан-Клоду так долго. Сочетание его вампирских меток и моей врожденной способности чувствовать мертвых должно было помочь мне сопротивляться. Так какого черта сейчас происходит?

— Ma petite, неужто я вдруг сделался неотразимым? — я слышала улыбку в его голосе. Это помогло мне отстраниться достаточно, чтобы увидеть его лицо, и улыбка у него была самая что ни на есть соблазнительная. Я снова могла видеть весь этот непривычный макияж. Дух захватывало. В груди сделалось тесно просто от того, как он выглядит. Я снова начала падать в его глаза, будто была железом, а он — магнитом, которому я не могу сопротивляться. Когда мы только встретились, я зарывалась ногтями в свои ладони, болью помогая себе противиться его чарам, но теперь у меня были другие способы. Я толкнула силу в это прекрасное лицо, направила ее против этой неотразимой тяги, и Жан-Клод отпрянул, будто я попыталась рассечь его мечом, и ему пришлось парировать удар своим собственным, чтобы я не пустила ему кровь. Думаю, нас обоих все это застало врасплох, и мы просто отреагировали автоматически. Мы оба бросили в атаку практически самую чистую нашу силу. Жан-Клод перекрыл канал связи, чтобы мы больше не навредили друг другу, но все произошло так быстро и мощно, что меня аж встряхнуло в руках Дольфа. Движение оказалось достаточно внезапным, чтобы я стряхнула его с себя и начала падать. Жан-Клод перекрыл связь, чтобы защитить нас обоих, но именно МакКиннон и Дольф уберегли меня от падения в обгоревшие останки нашей жертвы.

— Что это за чертовщина была? — спросил МакКиннон.

— Никогда не видел ее такой, — заметил Дольф.

Я стояла на мысках и ладонях, в своих бахилах и перчатках, так что ничем не испортила ковер на месте преступления. Может, если бы ноги Дольфа и МакКиннона не попались мне по дороге, я бы припала на колени, но часть меня вспомнила, где я нахожусь, даже если остальная понятия не имела. Ни разу у меня не было такой реакции на Жан-Клода — только не от простого ментального контакта. Я так и стояла на своих четырех до тех пор, пока не перестала дрожать, после чего выпрямилась, оттолкнувшись пальцами, и вернулась на пятки. В какой-то момент мне захотелось все бросить и убежать с места преступления, чтобы увидеть, как Жан-Клод танцует на сцене. Желание это было таким сильным, что я уже начала поворачиваться к двери, когда спохватилась.

— Я себя тоже никогда такой не видела, — пробормотала я.

— Что? — переспросил Дольф.

Я повторила.

— Серьезно? — удивился МакКиннон.

Я кивнула.

— Серьезнее некуда. У нас с Жан-Клодом еще будет разговор на эту тему.

— Звучишь не слишком радостно, — заметил МакКиннон.

Я уставилась на него и это, должно быть, был хороший взгляд, потому что он вскинул свои руки вверх.

— Прости, Блейк, я просто комментирую.

— Может, тебе стоит попридержать свои комментарии.

В моей голове вновь зазвучал голос Жан-Клода. Я начала было укрываться щитами, когда он сказал:

— Это не я.

Я колебалась — слишком взвинчена была, чтобы устаканить все в своей голове, но Жан-Клод все понял, потому что сказал:

— Кто бы ни ослабил твою способность к сопротивлению, это был не я и не ты сама. Это нечто снаружи.

— Вот дерьмо, — с чувством ругнулась я, и волна страха окатила мою кожу холодом.

— Что случилось? — спросил Дольф.

— На нас напали, — ответила я.

— Где? — уточнил он. — Мы отправим подкрепление.

Я мысленно пообещала себе потом обнять его за то, что именно это стало его первой мыслью. Сейчас же я покачала головой.

— Не так атакуют — не физически, а магией.

— Что ты имеешь в виду? — не понял МакКиннон.

Я вновь покачала головой.

— Я имею в виду, что кто-то или что-то вмешалось, когда я только что связалась с Жан-Клодом. Мне здорово трахнули мозги. Я была будто очарована. Со мной годами такого не было. Черт, да ни один вампир меня так не прокатывал уже много лет.

— Ты уверена, что это не Жан-Клода малость занесло? — поинтересовался МакКиннон.

— Уверена, потому что одна из причин, почему ему так долго не удавалось завоевать меня, это мой страх перед подобной херней. Он бы не сделал этого ни случайно, ни нарочно — не тогда, когда на носу наша свадьба.

— Подожди, — начал МакКиннон, — ты хочешь сказать, что этого было бы достаточно, чтобы ты отменила свадьбу?

— Еще бы, черт возьми. Если он сознательно трахает мне мозги вот так, то я больше не хочу иметь с ним никаких дел. Это как метафизическое изнасилование, с той только разницей, что это настоящий афродизиак, который вызывает реальное влечение или того хуже — любовь. Если он провернул такое на расстоянии, то я больше никогда не захочу находиться с ним в одной комнате. Это было бы слишком опасно, а значит — никакой свадьбы.

— Ясно, но ты же не собираешься в самом деле отменить свадьбу, верно? — уточнил МакКиннон.

— Нет, но если это сделал не Жан-Клод, то это какой-то другой вампир или ведьма, что-то достаточно мощное, чтобы трахнуть мои мозги так, что я даже не заметила, что происходит, да еще и на расстоянии, — желудок у меня завязался узлом.

Я потянулась к цепочке на своей шее и выудила наружу крест, чтобы зажать его в руке. Обычно я просто оставляю его болтаться снаружи, но сегодня мне нужно было что-то поубедительнее.

— Насколько силен должен быть тот, кто прокатил тебя вот так, не будучи с тобой в одной комнате? — спросил Дольф.

— Силен как древний вампир. Черт, мне только что звонил отец. Он с семьей прилетает на следующей неделе.

— Я рад, что он в итоге решил отвести тебя к алтарю, — заметил Дольф.

— Нет, дело не в этом. Он наконец решился на встречу с Жан-Клодом, но по-прежнему хочет, чтобы я его бросила и не выходила за вампира.

— Зачем тогда вообще приезжать? — не понял Дольф.

— Потому что если он сейчас не примерит костюм, которую шьют ему на заказ, то портным не успеть к свадьбе. Я сказала отцу, что если он не приедет на раннюю примерку, то он свой выбор сделал, и я найду кого-нибудь другого, кто поведет меня к алтарю. Так что он приедет ради примерки и встречи с Жан-Клодом, но все остальное пока непонятно. Если честно, я не думаю, что мой убежденный католик-отец согласится прийти на свадьбу, не говоря уже о том, чтобы вести меня к алтарю.

— Мы