Жена двух генералов драконов (СИ) - Кристина Юрьевна Юраш

Я не мог смотреть на его страдания, не мог слышать его мольбы.

Но я знал, что должен сделать.

— Нет, — сказал я. — Я не должен так делать.

Это слишком.

Это…

неправильно.

Я знал: если я убью Анталя, завещание вступит в силу.

И она станет моей.

Моей!

Сердце в этот момент охватило такое счастье, которое я себе и представить не мог. Я видел, как сжимаю ее в объятиях, как целую ее губы. И не могу поверить, что самая желанная женщина на свете теперь принадлежит мне.

Я стоял.

Смотрел на брата.

На его дрожащие губы.

На его глаза, в которых читалась не боль, а стыд.

— Убей меня, — прошептал он снова. — Пожалуйста. Ты же понимаешь… Ты же уже все понял….

Я молчал.

Смотрел, как с поля боя собирают раненых.

Мы победили. Но какой ценой!

— Убей меня! — крикнул Анталь вдруг, и голос его был полон ярости. — Ты не можешь оставить меня так!

И в этот момент я понял: у меня нет выбора.

Глава 27

Бал должен был состояться через три дня.

Я выдохнула, ожидая, когда закончится завтрак! О, как же долго! Три дня! За три дня маги должны решить все проблемы в столице, все, что наворотила страшная буря. И наконец-то заняться поместьями.

Агостон перепирался с тетушкой, которая решила пожить у нас. Она чопорно отвечала на его колкости, каждый раз напоминая, что к мертвым нужно иметь уважение. И сейчас я ее понимала. Да, тетушка, это правда! Уважение…

Внутри все трепетало. Я чувствовала это. Мне казалось, что я сейчас вскочу с места и брошусь в сад. А вдруг там лежит ответ?

— Я вижу, что вы чувствуете себя лучше, — заметил доктор Меривезер. Он улыбнулся. — Я рад.

— О да, — улыбнулась я. — После бури я… Я поняла, насколько ценна жизнь… И что мне не стоит углубляться в свою печаль и…

И в этот момент я почувствовала на себе взгляд Агостона. Он смотрел на меня странным взглядом, в котором мне почудилось подозрение.

— Это замечательно, моя дорогая, — с нежностью произнес доктор. — Скоро вам станет совсем легче. Многие через это проходят.

— Благодарю, — улыбнулась я, бросив взгляд на Агостона, который следил за каждым моим движением.

Я замерла, наслаждаясь своим предвкушением, не в силах пошевелиться. Время будто остановилось, и весь мир вокруг меня исчез, оставив лишь звенящую тишину и мое бешено колотящееся сердце, которое, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди и забьется прямо в горле.

Предвкушение, это сладкое и острое чувство, разливалось по моим венам, как глоток вина, которого я не пробовала уже два месяца.

Оно обжигало и согревало одновременно, заставляя меня дрожать от волнения и нетерпения.

Я ощущала, как каждая клеточка моего тела наполняется этим предвкушением, как оно становится частью меня, проникает в самую глубину души.

Я направилась в сад сразу после завтрака, не дожидаясь приглашения и не объясняя причин. Просто встала и пошла.

Я шла по извилистым тропинкам, окруженная шелестом листьев и пением птиц. Воздух был свеж и наполнен ароматом цветов. Утреннее солнце только начинало подниматься, освещая сад золотистым светом.

Уже издали я видела, что свеча была погашена.

Я наклонилась, чтобы рассмотреть её поближе.

На её поверхности остались следы воска. Когда-то она ярко горела, озаряя всё вокруг мягким, тёплым светом.

Но теперь от неё не исходило ни тепла, ни света.

Записка исчезла.

Я огляделась по сторонам, пытаясь понять, что произошло. Но вокруг не было ни движения, ни звука.

Ветер не шевелил ни единого листика на деревьях, даже трава стояла неподвижно, как будто время здесь остановилось.

Ни малейшего дуновения, ни малейшего порыва.

Ветра не было.

Значит, записку не сдуло.

Её взяли.

Сердце сжалось. Не от страха, а от надежды. Потому что если её взяли — это значит, он был здесь.

Он прочитал.

Я подошла к камню, на котором стояла свеча.

Она была там, где я её оставила.

Пламя было потушено, словно чья-то рука осторожно загасила его. Я осторожно прикоснулась к воску. Он был холодным и старым, как будто пережил множество ночей, хотя это было вовсе не так.

Но что-то привлекло моё внимание.

Среди застывших капель — одинокий лепесток.

Белый. Тонкий. Слабо пахнущий розой.

Мой лепесток.

От той самой розы, что я прижимала к груди, когда он был жив. Когда он называл меня «своим светом».

Я подняла лепесток и поднесла его к лицу. Его аромат был таким же, как тогда. Я почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза. Но это были слёзы радости. Я знала, что он был здесь. Знала, что он прочитал мою записку. И что он всё ещё думает обо мне.

Лепесток в руке шептал: «Он здесь. Он жив. Он с тобой».

Я держала его в руке, словно хрупкий артефакт из прошлого, и ощущала, как он дрожит между моими пальцами.

Этот шёпот был не звуком, а чувством, которое пронзало меня, как острый нож. Но это была не боль, а нечто большее — ощущение жизни, которое возвращало меня к реальности.

Я улыбнулась.

Впервые за два месяца.

Глава 28

Это была не улыбка мести или горечи, а улыбка возвращения. Возвращение к себе, к жизни, к той радости, которую я когда-то знала. Я больше не была одинока. Я не была жертвой. Я была его выбором.

В тот момент я почувствовала, как весь мир вокруг меня изменился. Я больше не была той девушкой, которая потеряла всё. Я была той, кто нашла себя. И я знала, что впереди меня ждёт новая жизнь.

Я бросилась в дом. Сердце билось в горле, мысли путались. Какое-то странное воодушевление пронзило каждое мое движение. В воздухе витало напряжение, словно невидимая сила тянула меня к чему-то, чего я не могла объяснить.

Я не стала звать слуг. Их голоса могли бы разрушить хрупкую тишину, которую я так бережно хранила. Я не стала стучать в двери, хотя руки дрожали, а пальцы едва касались холодного дерева. Я боялась, что этот звук разрушит мою тайну, что кто-то может услышать и узнать то, что я так тщательно скрывала.

Я не хотела, чтобы кто-то узнал, что я нашла способ говорить с ним.

Это была моя тайна, моя личная магия, которая связывала меня с любимым, несмотря на