Наведу порядок в королевстве тьмы - Анна Жнец

Он вытащил из-под прилавка толстую записную книжку и открыл ее примерно на середине.

— Мне нужна вывеска для моей лавки. Большая. Красивая. Цветная. И с выпуклыми буквами.

Столяр кивал, отмечал мои пожелания в тетради и снисходительно улыбался краешком губ.

— На ней еще должен быть рисунок. Пузатая кружка с блюдцем. От чая поднимается дымок в виде сердца. Сможете вырезать такую композицию?

— За дополнительную плату.

При упоминании денег, которых у меня не было, мое настроение немного упало, но я старалась не терять надежды. Пытаясь себя приободрить, я сунула руку в карман и любовно погладила расписку, свернутую трубочкой. Все получится. Доход лавки удвоится, и тогда из простой наемной работницы я превращусь в полноценного делового партнера, из голодранки — в состоятельную даму. В местную бизнес-леди. А чтобы все выгорело, сейчас надо проявить красноречие и убедительность.

— По поводу оплаты…

Рука с пером замерла над бумагой, и мужчина в фартуке поднял на меня настороженный взгляд. Если раньше столяр смотрел на меня добродушно-снисходительно, как на глупенькую клиентку, что неумело озвучивает свои пожелания, то теперь — подозрительно.

— Сейчас у меня нет денег, чтобы оплатить вашу работу, но…

С кончика гусиного пера на бумажный лист упала капля чернил и растеклась кляксой. Мужчина захлопнул блокнот для заказов и убрал обратно под прилавок. Все его мысли читались на лице, как в открытой книге: ишь, фифа, явилась в его мастерскую с пустыми карманами, отвлекла от работы, потратила его время, а время, между прочим, деньги.

— Братья Саймонс ничего не делают в долг, — жестко отрезал он и уже собрался вернуться к своим доскам и лобзикам, но в жесте отчаяния я схватила его за руку.

— Пожалуйста. Я не прошу у вас в долг. Я хочу предложить условия, выгодные нам обоим.

Столяр с неприязнью смотрел на мои пальцы, лежащие на его предплечье.

— Позвольте заплатить позже, и я верну вам все в двойном размере. Я напишу расписку.

Да, я шла на риск, потому что не могла быть на сто процентов уверена в успехе своей затеи, но кто не рискует, тот не пьет шампанское.

— Насколько позже? — мужчина стряхнул с себя мою ладонь и скрестил руки на груди.

— На год.

Решив не тратить на меня слова, кер Саймонс молча вышел из-за прилавка и скрылся в дверях мастерской.

— В два раза больше! Если дадите мне отсрочку!

Ответом мне стало уже знакомое, повторяющееся «вжух, вжух».

Я не могла сдаться. Просто не могла! Мысль о том, чтобы уйти отсюда ни с чем, была невыносима. Я ведь понастроила планов, уже нарисовала себе в воображении новую вывеску, горела этой идеей и не собиралась мириться с поражением.

Нервно сгибая и разгибая пальцы, я приблизилась к двери и замерла на пороге мастерской. Склонившись над столом, кер Саймонс орудовал рубанком. С уверенностью профессионала он водил инструментом по доске, снимая с нее тонкие ленты древесной стружки, которые летели на пол, к его ногам.

— Мы будем рассказывать о вас своим посетителя, — предложила я дрожащим голосом. — Я сделаю визитные карточки с названием и адресом вашей мастерской и буду раздавать нашим покупателям. У вас станет еще больше клиентов.

Вжух, вжух.

— У нас и без того достаточно клиентов. Мы едва успеваем справляться с заказами.

— Но…

— Я сказал нет. Уходите.

Мои плечи поникли. В носу защипало. Мне больше нечего было предложить этому мужчине. Я выложила на стол все свои козыри, а подготовить другие не догадалась.

Во рту разливался горький вкус поражения, в горле набухал соленый горячий ком. Я еще немного потопталась в дверях, наблюдая за размеренными движениями столяра, затем шмыгнула носом и покинула мастерскую.

Солнце снаружи светило все так же ярко, но теперь город казался серым и пыльным. Грязь на улицах, ямы под ногами, хмурые, неприветливые лица прохожих — все это теперь отчетливо бросалось в глаза.

Тучная женщина, проходя мимо, грубо задела меня плечом, и я расплакалась прямо посреди дороги.

В этот момент мне показалось, что мои усилия всегда будут натыкаться на непробиваемую стену из камня, что ничего и никогда у меня не получится, что это не временная трудность, а зловещий знак: Эрлинг-Вест — жестокое и равнодушное чудовище, которое меня сожрет, схватит своей зубастой пастью, перекусит пополам и выплюнет. Слишком суровый мир. Я для него недостаточно сильная.

— Так, хватит ныть, — приказала я себе, размазывая по щекам слезы. — Все наладится. Все будет хорошо. Не вешай нос, Лида.

И только я немного воспряла духом, как из-за угла дома появилась черная жилистая фигура, словно сгусток мрака ворвался в ясный, солнечный день.

Три головы, три оскаленные слюнявые пасти, железные мускулы под лоснящейся шерстью угольного цвета.

Страж. Здесь, на острове, за порядком следили не люди в форме, а вот такие жуткие злобные твари. Церберы.

Ладони вспотели. Сердце подскочило и забилось у горла.

«Я украла платье! Украла платье! — пронеслось в голове, но я тут же попыталась себя успокоить: — Это не по мою душу. Он пришел не за мной».

Однако пес смотрел прямо на меня. Три пары красных глаз безошибочно отыскали меня в толпе прохожих и пригвоздили к месту.

А потом страж глухо зарычал и метнулся ко мне.

Глава 7. Неожиданный поворот

Я не стала ждать, когда собака на меня набросится, и рванула прочь.

Кровь гудела в висках. Я расталкивала прохожих, ныряла в проулки, бежала прямо по грязным лужам, и брызги летели во все стороны.

Мое сердце от ужаса сжалось в игольное ушко. Мои внутренности превратились в лед. Мои легкие горели огнем — мне не хватало воздуха. Я задыхалась и не чувствовала собственных ног.

Мне казалось, что злобный пес вот-вот меня настигнет, что он уже за моей спиной, что его зубы сейчас сомкнутся на моей шее, рядом с ухом мне мерещилось его зловонное дыхание. Я боялась обернуться и увидеть прямо за собой три разверстые собачьи пасти.

В голове проносились обрывки мыслей.

Страж нашел меня по запаху? Искал воровку и шел по следу?

Украденное платье лежало у меня в комнате в сундуке, я уже давно его не носила — оно мне было велико, но запах чужой одежды мог остаться на коже, и цербер его учуял.

А ведь я хотела вернуть наряд владелице. Даже приходила в тот злополучный двор,