Жертвы обряда - Маргарита Боулес

себя рядом с ними? Мою пару захотела – и без моего позволения?

У меня горели щеки и не хватало воздуха в легких. Стало ужасно стыдно из-за своей просьбы. Как же неловко перед всеми! Да и перед гостем неудобно.

– Закатай губу, гусеница. Считаешь, что имеешь право быть изображенной возле него? Да кто ты такая?!

– Замолчи! – Аиррэль крепко взял Стерву за локоть, у Архангела аж побелели костяшки пальцев. – Ты позоришься. Выставляешь себя на посмешище.

– Ты виноват, что не можешь уследить за гусеницей.

– А может, за своей парой?

Дым под ногами демона начал клубиться и разрастаться по зале озорными, но опасными завихрениями.

– Хочешь получить рисунок обратно? Убеди меня, гусеница, что не любишь его.

Я вытянулась в лице, оглядела собравшихся. Какой ужас. Стыдоба. Хорошо хоть Ихиля нет поблизости.

– Я не обязана ничего доказывать.

– Замечательно! – Стерва высвободилась, показательно разорвала лист и подбросила клочки бумаги в воздух.

– Гирард, извини, что стал свидетелем отвратительного зрелища, – Аир схватил Лиирту за запястье и исчез вместе с ней.

Я смотрела на порванный рисунок и едва сдерживала слезы.

– Как жаль, что так вышло, – подавленно выдавила, сокрушаясь об утраченном шедевре.

– Не обращай на нее внимания, – Саймон коснулся моей щеки и обнял, наклонился и поцеловал в висок.

Я напряглась и уперлась в его грудь. Демон сразу же оттащил ангела, удивляя меня заботой.

– Давай я кое-что тебе покажу, – Гирард сел в кресло и прервал неловкое молчание, подозвав к себе.

Я опустилась рядом с гостем.

– Хочу подарить тебе краски и кисточки, – мастер протянул мне невероятно красивый набор из двенадцати цветов в глиняных горшочках, утопленных в выемки на деревянной доске, и тубус с кисточками.

– Ой! – я открыла рот. Таких ярких красок я в своей жизни еще не видела. – Нет. Я не могу взять их.

– Бери, смертная, – мой темный друг рассматривал принадлежности.

– Ну и красотища! – Вилли парил над нашими головами.

Даже Маршал оценил подарок и уселся возле нас, слушая художника и разглядывая горшочки.

– Прошу тебя, Скай, не отказывай старику. Не бросай живопись, у тебя есть талант, не хватает лишь практики. А с красками ты сумеешь воплотить любую идею и задумку, уж поверь мне.

– Спасибо, – я поблагодарила за подарок, повертела в пальцах кисточки и похвасталась перед друзьями.

Художник принялся рассказывать, как правильно пользоваться палитрой и не переборщить с цветом, как высушивать картины и смешивать между собой цвета. Гирард задержался до ужина, и на удивление вечер прошел более-менее прилично, без скандалов. Лиирта помалкивала под пристальным взглядом Аиррэля и вела себя тише обычного.

А после ужина Гирард распрощался с нами, пожелал мне удачи на художественном поприще, и Архангел вернул живописца домой, в его мир.

Я направилась к чайному столику и, пока никто не заметил, взяла все порванные кусочки бумаги. Склею и восстановлю шедевр.

Вернулась в комнату и принялась собирать рисунок воедино, однако в дверь постучали. Потом раздался голос Саймона. Я вздрогнула, спрятала обрывки в ящик стола.

Ангел вошел и осмотрел меня участливым взглядом.

– Скай. Давай попробуем быть вместе? – ангел поразил откровенностью и прямолинейностью. – Ты сказала, что не можешь быть с ним. Дай мне шанс. Ты полюбишь меня. А если нет, моей любви хватит на нас двоих.

– Ошибаешься.

– Давай попробуем?

– Нет.

– Один поцелуй, Скай. Если ничего не почувствуешь, тогда прекращу все попытки.

Я испуганно озиралась по сторонам, ища способ избежать разговора. Саймон пересек комнату и приблизился.

– Скай, ты ничем ему не обязана. Ничего не обещала. Вы не вместе.

– Знаю.

– Пожалуйста, Скай, – ангел коснулся моих ладоней и накрыл своими.

Я неуклюже выдернула руки.

– Ты мой друг. Я не чувствую к тебе ничего.

Воин подошел ко мне вплотную, дотронулся до лица, погладил скулы, наклонился и, приобняв за талию, поцеловал.

Чужие губы, ласки и прикосновения. Ничего внутри не отзывалось, не дрогнуло. Пустота и злость. Душа отторгала другого, не принимала, билась и негодовала. Не подпускала, ревновала к Саймону и хотела Аиррэля. Как странно…

Я вырвалась, оттолкнула ангела.

– Нет, ты не отзываешься, – Саймон отстранился, но рук с талии не убрал. – Поцелуй меня так, как его. По-настоящему.

– Нет, – покачала головой и закричала: – Это невозможно!

Аиррэль

Я вернулся в кабинет, осмысливая поведение сына. Хотел, чтобы на сей раз мы сломали барьер и существовали рядом без агрессии и недомолвок, непонимания, но, видимо, мои мечты так и останутся грезами.

Мысли унеслись к смертной. Всегда она. Я не мог без нее жить, но осознавал, что причиняю ей лишь проблемы и боль, кровавые порезы на руках тому подтверждение. Хорошо, что я обладаю даром исцеления. Задумался и вспомнил про ее рисунки.

Скай красиво рисует и всегда черным грифелем, а ведь я мог бы достать для нее краски.

Пересек миры и отправился в уникальное место – Клеафале. Мир, похожий на Терру и в то же время иной: здешние разумные обитатели, полулюди, имели головы животных и птиц, насекомых и млекопитающих, рыб и морских чудовищ, даже драконов, а иногда хвосты, рога и копыта, изредка – крылья.

Их мир весьма красочен. Животные и полулюди научились жить вместе, не без проблем, конечно, но справлялись. Бывали и конфликты, но кризис они преодолели. Клеафале близок мне по духу, здесь животных не ели, не убивали и не издевались над ними, как делают смертные в Терре порой даже ради забавы, одежды и трофеев.

Поежился. Охота – омерзительное занятие, недостойное. Нет в убийстве ничего благородного, а уж в создании чучел из невинных животных – и подавно. Люди в Терре испокон веков удерживают зверей против воли в клетках, вольерах, используют в качестве рабочей силы, помыкают и уничтожают, развлекают публику, показывают детям и не ценят чужие жизни, созданные Всевышним.

Живые существа Терры одичали со временем, не сразу: изначально они умели говорить и часто веселили нас с братьями, а потом случилось много бедствий, погибли динозавры, а я любил этих величественных гигантов. Да и Отец покинул Терру. Вот животные и забыли свои истоки и постепенно стали рабами людей.

В городе под названием Фабреитан на главной площади жил один мой знакомый полулюд, владеющий самыми красивыми красками, кисточками и цветами. Его картины всегда приводили меня в восторг. Я мог часами рассматривать пейзажи, любовался морем, закатом на фоне черных скал и ярким синим солнцем на полотнах Гирарда.

В этой галактике я бывал редко последние годы, и мой друг заметно состарился.

Гирард Беадер имел голову панды и тело человека. С ним я познакомился, когда он был еще ребенком, во время последнего