Ртуть - Калли Харт

Вот оно. Вопрос, который я задавала себе снова и снова. Я все еще не понимала, что означают эти знаки. Меня очень беспокоило, что они означают для нашего с Фишером будущего, если мы примем их. Но они были прекрасны. Отображение того, что он начал значить для меня. Я втянула головку его члена в рот, испытывая глубокое удовлетворение, когда Фишер задрожал в ответ. Мой рот издал влажный чмокающий звук, когда я позволила ему освободиться от моих губ.

— Я еще не решила, — осторожно сказала я. — Сегодня я их не боюсь. И это все, что сейчас имеет значение. — Я снова втянула его в рот, закончив дразнить, и глаза Фишера закатились.

— Святое… гребаное… дерьмо… — простонал Фишер. Когда он достаточно пришел в себя, чтобы снова посмотреть на меня, небольшая волна паники прокатилась по моему горлу. Он собирался съесть меня заживо. И я собиралась позволить ему это сделать. Но это не остановило нервную дрожь, пронесшуюся по позвоночнику, когда я представила, что за этим последует. Я двигалась вверх-вниз по его члену, водя вокруг него языком, наслаждаясь бархатисто-гладкой текстурой его кожи, когда мои губы скользили по ней. Он дернулся, напрягся, и я приняла его еще глубже.

— Живые Боги, ты такая красивая, когда твои губы вот так обхватывают меня. — Фишер провел пальцем по линии моей челюсти, скуле, затем спустился подушечкой большого пальца к моим губам, растянутым вокруг него. Он втянул в рот свою нижнюю губу, прикусив ее, и собственнически прорычал. — Мои губы для поцелуев. Мой рот, чтобы трахать. — Клыки пронзили губу, на ней выступили блестящие бусинки крови, и, словно отбросив всякую осторожность, он подался вперед, проникая глубже в мой рот.

Я застонала, кончик его члена уперся в заднюю стенку моего горла, и Фишер тут же отпрянул назад, вытаскивая член из моего рта с диким шипением.

— Черт!

Он обрушился на меня волной черных теней и дыма. Времени на то, чтобы добраться до кровати, не было. Диван был ближе, но он взял меня там, где я была, прямо на полу. Я закричала, когда он ворвался в меня. Это было все, что я могла сделать, чтобы не кончить мгновенно. Он так восхитительно заполнил меня, его вес на мне доставлял такое совершенное удовлетворение.

Он замер. Мы оба задыхались, глядя друг на друга.

— Скажи, чтобы я трахнул тебя, Саэрис, — прорычал он. — Скажи мне, что ты этого хочешь.

Я вцепилась в его спину, отчаянно желая, чтобы он двигался, заполнял меня снова, снова и снова.

— Пожалуйста! Пожалуйста, трахни меня. Я хочу тебя. Я хочу…

— Это все, что мне нужно было услышать.

Фишер сильно ударил бедрами, крепко сжав челюсти. Энергия вспыхнула между нами, как крошечные нити молний, танцуя по всей коже, соединяя нас, пока он вгонял в меня член.

Я задыхалась, пытаясь сохранить спокойствие, в то время как в моей груди зарождался шторм. Когда он разразится, то уничтожит меня, а я не была готова. Он овладевал и Фишером. Он держал меня так чертовски крепко, когда трахал, как будто боялся, что я исчезну, если он ослабит хватку.

Я кончила первой, оргазм лишил меня способности мыслить. Словно одна из лавин, сходивших с Омнамеррина, подхватила меня и унесла прочь. Моя спина выгнулась дугой, тело дрожало, когда чистое, восхитительное наслаждение пронзило меня насквозь.

Фишер последовал за мной. Когда он кончил, от его задыхающегося, яростного крика задрожали стекла в оконных рамах. Я смотрела, не в силах оторвать от него взгляд, а на его коже, словно черные цветы, расцветали новые татуировки. Они поднимались вверх по его шее. Свежие руны покрывали его ключицы, переплетаясь и смешиваясь. Узор на его шее сначала выглядел как перья, и — да, это были перья. По обеим сторонам его шеи распростерлись крылья величественной птицы, переливающиеся голубым и зеленым металлическим блеском, уникальные и ошеломляющие.

Он зарычал, в последний раз глубоко проникая в меня, и опустился сверху, накрыв своим телом.

Какое-то время мы не могли пошевелиться.

— Боги. Это… — Я с трудом сглотнула, пытаясь отдышаться. — Это было…

Фишер приподнялся на локте, и мое сердце дрогнуло. Его волосы были растрепаны, и на этот раз они были близки к тому, чтобы завиться. Его щеки раскраснелись, теней под глазами не было видно. В кои-то веки он выглядел спокойным. Довольным. И… озорным? На его лице медленно расплылась улыбка.

— Это было только начало, Саэрис. — Он коснулся моего носа кончиком своего. — Ты же не думаешь, что на этом мы остановимся, правда?

В течение следующих трех часов Фишер продолжал трахать меня на всех поверхностях квартиры. Каждый раз, когда мне казалось, что он наконец достиг своего предела, он снова становился твердым и с рычанием впивался в мою шею, готовый к третьему раунду. А потом к четвертому. А потом к пятому. Он приготовил поесть, когда мы оба вконец измотались, и мы, завернутые в простыни, уселись на пол посреди гостиной и ели.

Фишер провел пальцами по горлу и игриво нахмурился, когда мы покончили с едой.

— Мне показалось, или я действительно почувствовал, что здесь появилось что-то новое? — спросил он.

Я отправила в рот виноградину, приподняв брови.

— Так и есть.

Его улыбка стала немного грустной. Он убрал руку от горла и спросил:

— Что это?

— Крылья. Очень красивые крылья. У них такой же металлический блеск, как у моего знака, — сказала я, показывая многослойную, сложную руну на правой руке.

Фишер медленно кивнул, наклонив голову так, что линия сухожилий на шее под новой татуировкой стала заметна. Он завораживал, как произведение искусства, когда его волосы скрывали лицо, сильные умелые руки лежали на коленях. Я жалела, что не могу его нарисовать, чтобы навсегда сохранить в памяти. Но, в отличие от его матери, я не была художницей. Иногда именно так и должно быть. Бывают моменты как неожиданные подарки, и ты дорожишь ими ровно столько времени, сколько ты их помнишь.

К счастью, у меня была отличная память.

— Что это значит? —