Похоронные дела Харта и Мёрси - Меган Баннен

«Мистеру Рою Бердсоллу, владельцу погребального бюро „Бердсолл и сын“:

От имени нашего клиента, ООО „ПОГРЕБАЛЬНОЕ БЮРО КАННИНГЕМА“, мы рады сделать вам предложение о покупке ПОГРЕБАЛЬНОГО БЮРО „БЕРДСОЛЛ И СЫН“, включая все имущество, активы, мебель, расходные материалы и все товары и услуги, которые относятся к…»

Кровь отхлынула от лица Мёрси.

– Они хотят нас выкупить?

– Как будто я собираюсь продавать! Он отлично знает, что Зедди закончил учебу. Этот Каннингем тот еще наглец!

Тайны брата и сестры горой кирпичей лежали на душе Мёрси. Она пообещала обоим, что ничего не расскажет папе, но в свете предложения Каннингема казалось нечестным скрывать это. И потом, если все ему разболтать, вдруг он решит продать? Слова Лил призраком витали вокруг: «Ты заслужила и свою жизнь пожить для разнообразия», – но продать контору Кертису Каннингему казалось худшим из возможных исходов. Все внутри Мёрси протестовало.

Губы остались крепко сжаты.

Папа свернул письмо и вернул его в конверт.

– Не хочу расстраивать такими новостями Лилиан или Зедди – не хватало, чтобы им показалось, будто земля уходит из-под ног, для беспокойства нет никаких причин. Пусть пока останется между нами, ладно, кексик?

– Конечно, пап.

И так она вернулась в мастерскую, волоча за собой еще один секрет. Она честно собиралась поработать над лодкой мистера Гауэра, которая напоминала голый скелет, но мысли вертелись вокруг мрачного будущего «Бердсолл и сын» и того обстоятельства, что ей очень хотелось бы получить ответ на письмо, отправленное на прошлой неделе. Ей не помешал бы друг, особенно такой, который не приходился бы ей родственником и не таил бы секретов.

Она перебрала оставшиеся письма, и надежда на будущее все таяла с каждым следующим, которое неизменно оказывалось или ответом на похоронку, или счетом. Но на последнем конверте угловатыми буквами было написано: «Другу», и Мёрси так обрадовалась, что чуть не взлетела фейерверком, рассыпавшись дождем искр. Кончики пальцев покалывало, пока она открывала конверт и выуживала письмо.

Дорогой друг!

Многие удивятся, узнав, что я вообще-то отлично танцую. Если когда-нибудь увижу, как ты подпираешь на вечеринке стену, обещаю пригласить тебя на танец.

Не то чтобы нам выпала такая возможность. По твоему проницательному замечанию, есть разница между одиночеством и существованием в одиночку. Хорошая новость: последние события урезали в моей жизни второе (хотя другой вопрос, хорошо это или плохо), а твое письмо развеяло первое. Спасибо за это.

Вообще-то «спасибо» – это слабо сказано, но боюсь показаться сопливым, растекаясь насчет того, как я признателен за твое письмо. Что тут сказать? Мне был нужен друг, и я получил письмо от друга. Твое письмо. Я рад, что это ты. Сопливо, да? Честно, обычно я не такой. Обычно верное слово – это «колючий», так что просто скажу «спасибо» и на этом закончу.

Меня заинтересовали твои слова о том, сколь многие люди одиноки. Это свежая мысль для меня. Большая часть народу кажется мне такой скучной, просто воздушные шарики с пустыми словами. Интересно, что бы я обнаружил, если бы попытался время от времени узнать их получше? В конце-то концов, во мне есть вещи, которые удивили бы тех, кто хоть попытался бы копнуть глубже. Например, я заядлый читатель. Наверное, многих поразило бы, что такой молчун, как я, так любит слова, если они написаны на бумаге. Что еще? У меня слабость к пирогам, особенно с голубикой. Я чаеман и ненавижу кофе. Собаки лучше всех на свете (этим я вряд ли кого-нибудь удивлю).

Интересно, а что удивительного для других есть в тебе?

Пока не выясню, буду маяться этим вопросом.

От чистого сердца,

Твой друг.

P. S. Прости, что письмо так долго шло. Я живу вдали от города, так что добраться до ящика нимкилимов, что-бы отправить, получается не сразу. В будущем тоже стоит ожидать подобных задержек, но обещаю, что не перестану тебе писать, пока ты не захочешь.

Мёрси взмахнула письмом и отбила на линолеуме счастливую чечетку, а потом еще три раза перечитала – а потом и четвертый, на всякий случай. Кто же этот колючий буквоед и танцор, который живет вдали от города? Фермер? Рыбак? Смотритель маяка? Она представляла его себе суровым рабочим, жилистым, с обветренным лицом. И как только этот друг нарисовался в ее воображении, он стал поразительно напоминать Харта Ральстона – картина, которую Мёрси постаралась забыть немедленно. Она напомнила себе, что ее друг может оказаться кем угодно: вдруг это брюзга-отшельник с ревматизмом, который даже в самую жару кутается в сто одежек и жмется к огню, играя с собой в шахматы. Да и вообще, какая разница, как он выглядит? Он друг. Ее друг. И она радовалась этому.

Нужно было выгулять Леонарда, а потом доделать лодку мистера Гауэра, просолить и завернуть его и запечатать шлюп. До конца дня у нее была еще тысяча дел. Вместо этого она достала из шкафчика лист бумаги и ручку и подтащила табурет к рабочему столу.

«Дорогой друг», – старательно выводя буквы, написала она сверху.

Глава седьмая

На поросшем лесом склоне горы на северо-западе Танрии Харт и Дакерс наблюдали из-за деревьев, как два подростка, нетрезво хихикая, стригли у обрыва дикую танрийскую шелковую овцу. Харт уже сто раз видел таких – мальчишек, достаточно взрослых, чтобы считать себя настоящими мужиками, но слишком юных, чтобы помнить о смерти, которая ходит рядом.

– Вот типичный пример, когда тебе надо просто спугнуть нарушителей, – тихо поучал Дакерса Харт. – Браконьеры прорезали во Мгле проход с помощью нелегального портала и наняли пару ребят, чтобы те отправились в приграничные горы, отловили и остригли как можно больше овец – а шелковую шерсть они потом продадут на черном рынке. Некоторые за нее собственную бабушку продадут, но на легально добываемое сырье существуют квоты. Браконьеры ищут таких вот ребят, которым кажется, что влезть в Танрию за парой тюков шерсти – это игрушки, обычно это скучающие детишки с приграничных ферм, которые умеют обращаться со скотом.

– Хорошо, так что будем делать? – У Дакерса блестели глаза в предвкушении приключений, и Харт решил, что столкнуть его в воду, чтобы научился плавать, – отличное решение.

– Ты подойдешь к ним и покажешь свой новенький значок. Потом велишь им бросить шерсть и убираться, а то арестуешь. Я прикрою.

Глаза Дакерса потеряли блеск.

– Что? А может, лучше вы сходите помахать значком?

– Я-то уже умею махать значком. Это ты учишься.

Дакерс приценился к блеющей голубой овце и пьяным подросткам едва ли моложе его самого.