Не благие намерения - Лина Певзнер

девушка поспешила в другой конец зала, где Истанамария вела неспешную беседу с гостями. Извинившись, она попросила хозяйку торжества на пару слов. Прочтя в её взгляде отчаяние, Иса отошла с Миртой в сторону, вопросительно подняв бровь.

– Госпожа Мейер, он… там… сейчас подерётся с кем-то. Спасите, пожалуйста, – нервно сбиваясь, выпалила Мирта и указала ей направление.

Истанамария кивком поблагодарила ответственную девушку и широкой походкой от бедра, не теряя достоинства, направилась в сторону своего протеже. По пути госпожа Мейер взяла с подноса высокий бокал, а с одного из столов – первый подвернувшийся под руку сервировочный нож. Остановившись возле не заметившего её в пылу спора Десмира, она подняла бокал над головой и звонко постучала по нему тыльной стороной ножа, призывая присутствующих к тишине. Учёный обернулся, учтиво умолкнув.

– Дамы и господа, – провозгласила Истанамария, – позвольте представить вам моего уважаемого протеже, талантливого учёного и бесстрашного исследователя, господина Десмира Мардара, – он смущённо поклонился и его также поприветствовали аплодисментами. Когда они смолкли, госпожа Мейер продолжила: – Я искренне верю – искусство разжигает огонь в наших сердцах, а наука – ведёт наше общество в светлое будущее. Когда меня спрашивают, почему именно господин Мардар удостоился такой привилегии, как моё протежирование, у меня не всегда хватает слов, чтобы это объяснить. Уверена, однажды гений его ума будет очевиден всем также, как и мне, а пока… дамы и господа, сегодня я хочу вам показать один из ответов на подобные вопросы, отличный от науки, но не менее значимый лично для меня, – она кивнула внимательно слушающей её речь служанке и та шустро исчезла за дверьми зала, вернувшись со скрипкой и смычком в руках.

– Иса… – еле слышно начал было Десмир.

– Ты спрашивал про подарок, помнишь? – также тихо перебила его Истанамария. – Сыграй один раз. Для меня. Пожалуйста. Я знаю, ты превосходно умеешь это делать.

Он одарил её убийственно-болезненным взглядом, но скрипку из рук служанки всё-таки принял без лишних слов. Сжав колодку смычка в пальцах, Десмир коснулся им струн и зал наполнила невероятная эмоциональная музыка. Последняя чувственность к этому миру навсегда осталась для него в музыке, в давно сыгранной последней ноте. Ноте, так кропотливо вырисовываемой его руками на струнах для единственной и самой важной женщины в его жизни, для которой он каждый день играл, в надежде скрасить её бесконечные страдания на предсмертном ложе. Однажды они закончились, как и музыка, и чувства в его жизни. Матушка умерла, когда Десмир был уже взрослым, | но это никак не смягчило тяжесть потери.

С тех самых пор он ни разу не брал в руки скрипку, не в силах играть для кого-то ещё. Музыка стала для него предвестником смерти, какой бы она ни была, но Иса… лишь раз, для неё, он не смог отказать, в душе понимая, что боится потерять её так же, как и мать. Именно она была с ним в самые тяжёлые периоды жизни, в том числе и в тот роковой час, когда не хотелось даже дышать.

Публика замерла в благоговейном восторге. Мелодия кружилась, взмывая к высокому потолку зала, и раненой птицей рушилась с небес, задевая каждое сердце, находя в нём что-то своё, потаённое, болезненное и глубокое. Лёгкими шагами пробегая меж слушателей, она подхватывала выступающие на глазах слёзы грусти и уносила их с собой, прочь, оставляя умиротворение на душе.

Завершив выступление, Десмир неловко поклонился, возвращая инструмент и смычок восторженно смотрящей на него юной служанке. Спустя мгновение гробовая тишина взорвалась бурей оваций, продолжающейся гораздо дольше, чем просто уважительные рукоплескания. Заглянув в грустные глаза Исы, единственной, кто знал в этом зале о его горе, Десмир ещё раз поклонился и ушёл из зала, направившись на балкон. В особняке своей покровительницы он бывал не раз, поэтому нашёл нужную дверь довольно быстро.

Истанамария улыбнулась гостям и поблагодарила их за внимание. Выждав несколько минут, она поставила бокал на поднос проходящему мимо слуге и вальяжно направилась к выходу. Встречавшиеся ей по пути гости восторгались талантом её протеже, но Иса только уважительно кивала и продолжала двигаться к выходу. Добравшись, наконец, до дверей, она величаво вышла за них и, ругаясь себе под нос самыми непристойными ругательствами, которые ей по статусу не положено было даже знать, госпожа Мейер подхватила двумя руками объёмную юбку платья и быстрым шагом отправилась искать Десмира.

По счастью, ей на пути подвернулся слуга, заметивший, как господин Мардар направляется к балкону. У Исы в голове промелькнуло разом несколько нелицеприятных мыслей, но она знала – Десмир кто угодно, только не идиот, поэтому прогнала их прочь и вышла на указанный балкон. Тяжело опершись на перила, учёный стоял лицом к саду и смотрел вдаль. На звук открывшейся на балкон двери он не отреагировал никак, прекрасно зная, кто из присутствующих на приёме удосужиться искать его здесь.

– Откуда ты узнала, что я умею играть на скрипке? – всё также не оборачиваясь, задумчиво спросил он.

– Слышала… – виновато прошелестел у него за спиной голос Исы. Она осторожно подошла к нему, беззвучно кладя руки на лакированное красное дерево перил. – И не только я. Вся округа знала, когда ты вечерами играл… для неё. Люди приходили послушать, говорили, что этого музыканта ждёт великое будущее… Прости меня. Я не смела просить тебя об этом.

Десмир повернулся к ней, одарив долгим проницательным взглядом. Его бы беспокоило их нахождение наедине, если бы не заполонившие душу воспоминания боли утраты. Сейчас ему было всё равно, кто и что подумает о нём… и о них.

– Не люблю… музыку, – выдавил Десмир. – Она – лживая надежда, разжигающая в людях веру в лучшее… а потом звучащая на их похоронах. Всех и каждого ждёт такая участь. Последние месяцы матушка засыпала только тогда, когда я приходил и играл для неё. Врачи врали, что ей лучше, но становилось только хуже. Им просто было нужно, чтобы мы не прекращали оплачивать их услуги и дорогостоящие лекарства, – он тяжело вздохнул, – Только представь, как далеко мог бы продвинуться прогресс, если бы не пришествие Незримых. Возможно, если бы исследователей и учёных не гнали и не убивали, как прокажённых, были бы и открытия в медицине. Было бы лекарство для моей матери, тысяч матерей, отцов, детей, братьев, сестёр… Своими действиями они погубили не только сотни тысяч жителей Пранерестона, а еще и многие неисчислимые жизни после. Поэтому, Иса, я не смогу остановиться в своих исследованиях. Никогда. Не имею на это права.

– Я могу тебя понять, но признай – твои слова