Ртуть - Калли Харт

— Не как разумные существа, — ответил Рен. — Вампиры не могут пересечь текущую воду. Они чувствуют здесь течение и боятся. Но неизбежно один из них осмеливается выйти на лед. Тогда остальные следуют за ним.

— Когда они это сделают, мы будем здесь, чтобы убедиться, что им не удастся переправиться. Фишер сердито посмотрел на стаю вампиров, толкающих друг друга на противоположном берегу. Его взгляд был отрешенным, а выражение лица — озабоченным. — На этот раз он не пришел, — пробормотал он.

Не было нужды спрашивать, кого он имеет в виду. Мы с Реном и так знали, что он имел в виду Малкольма. Беловолосого короля вампиров нигде не было видно. Сегодня вечером он отправил своих слуг делать грязную работу, и не соизволил выйти сам. Я не сожалела об этом. Вид Малкольма, стоящего на другом берегу реки, вызывал во мне страх, который и сейчас пробирал до костей. Он был не выше обычного мужчины рода фей. По правде говоря, он был мельче большинства воинов в лагере. Но ощущение силы, исходившее от него, было ошеломляющим, я чувствовала, как она испытывает меня, ищет мои слабые места, словно хочет заставить меня преклонить колени. Если бы я прожила еще тысячу лет и никогда больше не увидела этого мужчину с мертвым лицом, я бы не сожалела ни минуты.

БУМ! БУМ!

БУМ! БУМ!

В ушах отдавался звук молотов, бьющих по толстому льду.

— Будьте готовы, — сказал Фишер. Из его рук повалил дым, образуя темную лужицу у его ног. Он приблизился к краю реки, но завис там, не двигаясь дальше.

С востока донеслись крики — яростный рев боевых кличей. Я рассматривала корчащуюся массу тел по ту сторону Дарна, ужас и облегчение сжали мою грудь, когда я увидела, что первая волна вампиров выбежала на лед, но ледорубам удалось разбить поверхность замерзшей реки.

— Они пробили лед, — заметил Рен. — Теперь все кончено. Еще несколько сильных ударов…

Как будто толпа вампиров, стоявших ближе всех к нам, поняла, что это их последний шанс, на лед смело вышел потрепанный старик с отвисшей половиной челюсти. Его рубашка была изодрана в клочья, и обтягивала его изможденное тело. Штаны, изношенные и грязные, свисали с его костлявых бедер. Он двигал челюстью из стороны в сторону, губы были широко раскрыты, из них сочилась черная слизь.

Через реку он тащился на разлагающихся ногах. В сотне футов от него, по направлению к лагерю, поверхность Дарна раскололась на части, лед застонал, уступая молотам и топорам. Вампиры проваливались в расширяющиеся трещины, погружаясь в бурлящие внизу воды.

Мертвые не плавали. Не держались на воде. Несколько обезумевших от жажды крови вампиров ухватились за куски льда, но это было бесполезно. Самые решительные из них продержались секунд десять, прежде чем их безжизненные руки потеряли силу, и они погрузились под бурлящую поверхность воды.

Древний старик, направлявшийся к нам, должно быть, был костлявым, как птица. Лед не ломался под его ногами, пока он приближался, что придавало смелости его спутникам. За ним шла женщина. Ее лицо было изуродовано, глаз не было, щеки были изодраны в клочья. Раны выглядели свежими, местами еще розовыми. День или два назад она была жива. На ней был коричневый фартук со следами запекшейся крови. Он был похож на фартуки, которые носили повара в Зимнем дворце. Может быть, она работала в каком-то прекрасном поместье? Может быть, она вышла на минутку, чтобы передохнуть от жары на кухне и взглянуть на звезды на ночном небе? Неужели какой-то ужасный кошмар выскочил из тени и, насытившись, разорвал ей лицо в клочья?

Следом — мальчик, голый и тощий.

Женщина с почерневшими руками и вьющимися темными кудрями, тащившая за собой безжизненную куклу. У меня внутри все сжалось, когда я поняла, что это была не кукла. Это был ребенок, пронзенный сотнями зубов, словно подушечка для булавок.

— Боги и грешники, — прошептала я. — Что это?

— Ходячий ад, — мрачно ответил Ренфис. — Он все время приближается.

Вскоре на льду было по меньшей мере двадцать вампиров. Остальные оставались на берегу, не желая выходить вперед — либо слишком напуганные угрозой воды, либо сдерживаемые каким-то другим молчаливым приказом. Но двадцать человек на льду были достаточным поводом для беспокойства.

— Они почти на середине, — пробормотал Рен.

— Как только они переправятся, я оторву им гребаные головы, — прорычал Фишер.

Дождь усилился, заливая палатки и гася оставленные без присмотра костры в лагере. Он хлестал по коже, пропитывая одежду и приклеивая волосы к голове. Я наблюдала за медленным, но решительным приближением вампиров и не могла не спросить: — Зачем ждать? Почему бы не сделать это сейчас?

— Мы связаны правилами войны, — сказал Фишер. — Мы не можем использовать магию, пока они не нарушат нашу границу. И вообще, наша магия не работает на земле Санасрота. Чтобы выжить, магия фей нуждается в свете и жизни. А на их стороне реки нет ничего, кроме смерти, тьмы и разложения. Наши земли разделены прямо по средней линии Дарна. Но как только эти ублюдки перейдут…

Это произошло в тот самый момент, когда он это сказал. Старик с раздробленной челюстью достиг середине реки. Рен и Фишер действовали в унисон, притягивая к себе магию. Воздух потрескивал от энергии. Оба воина двигались с убийственной точностью. Рен отвёл руку назад и запустил шар бело-голубого света в стальное небо. В то же мгновение из вытянутых рук Фишера вырвался мощный порыв чернильно-черного ветра. Ветер ударил мужчину-вампира в грудь, завывая вокруг него, и прожег остатки одежды, кожу, пожелтевшие кости грудной клетки. Вампир взвизгнул, взбешенный нападением, но продолжил наступать.

Еще один шаг.

Второй.

Ветер оторвал то, что осталось от его челюсти…

…и тут на реку обрушилась сверкающая сфера Рена. Она взорвалась, превратившись в шар света и тепла, который расколол хрупкий лед от одного берега до другого. Остальные вампиры, все еще находившиеся на стороне Санасрота, с визгом и воем рухнули в быстро движущееся течение и исчезли из виду.

По всей реке, вверх и вниз по течению, лед треснул, и переправа стала невозможной. Другими словами, мы были в безопасности.

Среди ивелийских фей раздались одобрительные возгласы, непристойные и полные