Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана Змея

— Здравствуй, Вель.

— Здравствуй, — отзывается она. — Садись.

Стоять перед ней столбом и впрямь неуютно, но сидеть со скованными за спиной руками — то еще удовольствие. Все же я послушно сажусь и внимательно смотрю на нее, отделенную от меня столом.

— Прости меня, — начинаю с главного. Мне почти не приходится изображать раскаяние — я и так чего только не передумал за два дня, пока она не приходила ко мне.

— За что? — рассеянно переспрашивает она и поднимает взгляд.

Серые, отливающие небесной голубизной глаза смотрят в самое сердце.

— Я вел себя грубо в прошлый раз. Этого больше не повторится, клянусь.

— Ах, — она вяло отмахивается. — Я не сержусь. Мне ли не знать, каков ты.

Ее печальные слова неприятно задевают. Неужели каждый раз наедине с ней я веду себя, как распоследний ублюдок? Не слишком ли много я на себя беру, сейчас, когда наша с ней связь полна неопределенности?

— Ты не приходила два дня. Я думал, что обидел тебя.

Она будто не слышит, неосознанно кусает нижнюю губу, ресницы опущены, пальцы водят по неровному краю столешницы. Решаюсь прервать гнетущее молчание.

— Я набросал список тех, кого можно выставить в поединки на следующую субботу. И список возможных противников, если позволят выбирать.

— Где? — рассеянно переспрашивает она.

— В ящике под столом, с твоей стороны.

Она достает несколько листков грубой, темной, самой дешевой бумаги и некоторое время изучает списки. Но по тому, как вскоре останавливается ее взгляд, понимаю, что думает она сейчас о чем-то другом.

— Тебя что-то тревожит? Если это из-за Быка или Лиса…

— А? — она вскидывает ресницы, и я понимаю, что мои слова снова не расслышаны. — Джай, ты ведь… принадлежал раньше донне Эстелле ди Гальвез?

Имя, слетевшее с ее губ, заставляет меня вздрогнуть. По спине под рубашкой вместе с капелькой пота ползет липкий холодок.

— Да. И ты это знаешь.

— Почему… почему она так хочет заполучить вас с Хаб-Арифом назад?

Скованные кандалами руки немеют от запястий до локтей.

— Она снова приходила?

— Приходила.

За окном слышится пронзительный крик расшалившихся чаек. Никогда не думал, что мне будет дело до моря, но теперь вдруг очень захотелось оказаться там, снаружи, побродить босиком по спрессованному песку в прибрежных волнах. Плеснуть в лицо прохладной соленой воды.

Соберись, недоумок! Вель говорит о бешеной сучке Эстелле, а ты грезишь о море.

— Но тебе ведь не обязательно продавать нас, верно? — вкрадчиво интересуюсь я после затянувшегося молчания.

Об этом я даже не думаю. Я уверен, что Вель не продаст меня ни за какие деньги. Но что же тогда ее тревожит?

— У Туманных Островов пропало несколько кораблей с грузом. Среди них был тот, который зафрахтовал Хорхе. Он вез хлопок на продажу северянам.

Плечи каменеют, но я не решаюсь их размять. Туманные Острова в сочетании с именем Эстеллы и пропавшим кораблем порождают нехорошие подозрения. Липких капель пота на спине становится больше. Терпеливо жду, пока Вель продолжит рассказ.

— Дозорные патрули предположили, что корабли утонули, напоровшись на рифы. Об этом сообщили Диего. Он очень расстроен из-за потери всего урожая хлопка. Это значительный урон для дохода Адальяро. Но теперь есть основания полагать, что корабли похищены пиратами. Сегодня Эстелла предложила обменять наш корабль на… тебя и Хаб-Арифа.

Теперь холодеет вся спина. Дело принимает скверный оборот.

— И что ты ей ответила?

— Прогнала со двора. Но, Джай… ты ведь понимаешь, что хлопок принадлежит не мне, а Диего? А нужны Эстелле именно вы двое. Почему она так хочет заполучить вас назад?

Тело скручивает внезапной болью — не настоящей, а той, о которой оно еще помнит. Боль на завтрак, боль на обед и боль на ужин. А ночью — десерт из особо изощренной боли. И безумные, жадные, дикие глаза, впитывающие мои мучения до самой последней капли.

Она замучит нас обоих до смерти. Как и грозилась, заживо распотрошит наши тела и будет наблюдать, как капля за каплей кровь покидает наши вены. И скалиться жемчужными зубами. А вместе с кровью уйдет в сухой песок и мой дерзкий план переворота в Саллиде.

Но я не хочу пугать Вель. Все, что от нее зависит, она сделает и так, в этом я уверен. Она будет бороться за нас до последнего. Но ведь ее красавчик… Он спит и видит, как бы избавиться от меня поскорее. А тут целый корабль хлопка… Едва ли чаша весов склонится в пользу презренных рабов.

Если я признаюсь, она станет волноваться, а что это изменит? Вель носит ребенка — моего сына! — и я не хочу, чтобы она потеряла вместе со мной и его.

Непринужденно улыбаюсь и пожимаю онемевшими плечами.

— Вероятно, хочет заполучить сильных бойцов. Не волнуйся: в случае чего ты всегда сможешь отыграться… У тебя останется Жало и Лис, и еще другие, я назову тебе имена тех, кто способен с нами сразиться…

— Да, пожалуй, — соглашается Вель, но ее взгляд гаснет, словно утренняя звезда. Вижу, что ее терзают сомнения, что она не верит моим словам.

— Иди ко мне, — прошу я тихо, безо всякой надежды.

Вель, вопреки ожиданиям, поднимается, огибает стол и подходит ближе. Поколебавшись, садится мне на колено, обнимает за шею и прижимается лбом к щеке. От нее сладко пахнет южными цветами и апельсинами. Как же мучительно хочется ее обнять, прижать к себе и никогда не отпускать…

— Я ведь понимаю, что она хочет вас не просто так, — раздается возле уха сбивчивый шепот. — Она связана с контрабандистами, она может получить самых лучших рабов! Зачем вы ей, Джай? Мне кажется, она хочет отомстить. Сделать с вами что-то плохое. Я не могу потерять тебя. Не могу.

— Не потеряешь, — лгу как можно уверенней. — Я выпутаюсь, вот увидишь.

— Я ничего не скажу Диего. Он ничего не узнает. Пусть продолжает думать, что корабль сгинул навсегда.

Вель истерически мотает головой, и ее волосы выбиваются из прически, щекочут мне нос. Нахожу губами теплую кожу ее шеи, целую нежно, стараясь успокоить.

— Она найдет способ рассказать ему, а ты выставишь себя лгуньей перед мужем. Тем самым еще больше настроишь его против себя. Так не годится.

— Пусть! — шепчет она лихорадочно и прижимается ко мне еще крепче. — Я не позволю им отнять тебя у меня…

Внезапно для меня теряет смысл все, что связано с борьбой, с местью рабовладельцам, с обидой на собственную страну. Ничего не жаль так, как близости с этой юной женщиной, которая любит меня так искренне, как никто никогда не любил.

— Все будет хорошо, Вель, — ложь в моем шепоте буйно распускает ядовитые цветы, отравляет воздух сладким дурманом. — Не стоит волноваться, все будет хорошо…

====== Глава 36. Авантюра ======

Комментарий к Глава 36. Авантюра глава пока не бечена

Изабель встретила сына со службы так, будто не видела его по меньшей мере несколько лет. Обняла, расцеловала, облила слезами камзол. Диего просидел с ней на веранде до самого ужина, успокаивал, обещал, что придумает выход. На меня никто не обращал ни малейшего внимания, я же, напротив, делала вид, что занимаюсь шитьем, а сама жадно вслушивалась в каждое слово — не проскочит ли ненароком в разговоре имя Эстеллы ди Гальвез?

Ужин подали прямо сюда, на веранду: свекровь жаловалась, что ей не хватает воздуха. Откровенно говоря, снаружи теперь дышалось и впрямь гораздо легче, чем в доме.

— Я совсем замучила тебя своими жалобами, — посетовала Изабель, в очередной раз вытирая уголком вышитого платка покрасневшие глаза. — Но расскажи, как прошел день?

— Неплохо, мама. Из Аверленда наконец-то прибыли корабли с оружием. Не обошлось без пиратских нападений, командам пришлось принять бой. Два судна мы все-таки потеряли, но самое главное осталось в целости: вся партия корабельных пушек со свинцовыми ядрами для будущей флотилии. Остальные долго латали дыры на Суэльских островах, из-за этого и задержались. Да, кстати, я подал прошение о том, чтобы корабельные доски для верфи Ледесмы обеспечивал кто-то другой, а нам вернули возможность получать доход от лесопилки. Если мою просьбу удовлетворят, мы сможем благополучно переждать сезон дождей и дотянуть до сбора винограда.