Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1 - Моргана Маро

госпожу, пока не вошла в дом. Ян Юмэй же так и осталась стоять, сомкнув веки и вслушиваясь в тишину. Досюда почти не долетал шум, а высокие стены скрывали от чужих глаз. К сожалению, покинуть дворец через лаз, как в доме Ся, невозможно – вокруг был ров с ледяной водой. Как жаль, что Ян Юмэй утеряла свои заколки, способные обратить ее в стайку белых мотыльков.

Подойдя к старой иве, Ян Юмэй коснулась шершавой коры. Сидевшая на ветке птица чирикнула, привлекая внимание. Она была похожа на ворона, только чуть крупнее и с длинным хвостом, как у павлина. Умные черные глаза, не моргая, смотрели на Ян Юмэй, изучая ее.

Эта птица чем-то напоминала фэнхуана[26], разве что так и не сумевшего разжечь свой внутренний огонь.

За спиной раздались шаги. Обернувшись, Ян Юмэй взглянула на стоявшего в чжане от нее мужчину. Он казался немного ниже Дун Ляо, а его одежды были более свободными, без лишней роскоши. Длинные черные волосы с мелькающими в них лазурными камешками неопрятно забраны назад короной-гуань[27] и едва заметно вились, а правую половину лица скрывала маска из серого металла – она не прикрывала губы, однако прятала темную полоску шрама, пересекающего глаз, и часть лба.

Из-за вуали Ян Юмэй так и не смогла разглядеть его лицо и, поклонившись, произнесла:

– Приветствую второго принца Тай Фансиня. Я Ся Юань из Дома Ся.

– Ты могла бы войти в дом и не ждать меня здесь.

Голос Тай Фансиня казался тихим и спокойным, напоминая глубокую реку без дна. Его было приятно слушать.

– Эта глупая Юань хотела дождаться вас.

Качнув головой, второй принц произнес:

– Пойдем.

Дойдя до двери, Тай Фансинь распахнул ее. Наливающая чай в чаши Чунь Цин радостно произнесла:

– Юная госпожа, я уже… ах! – испуганно воскликнула служанка, чуть не выронив чайник и поспешив поклониться. – Цин приветствует второго принца! Прошу простить за своеволие в вашем доме!

– Ты пришла со служанкой? – спросил Тай Фансинь, взглянув на Ян Юмэй.

В его голосе нет ни укора, ни негодования. Он был пустым и безразличным, словно лишенным жизни. От этого голоса могло бросить в холод.

– Да, это Чунь Цин, она сопровождает меня, – кивнула Хуанъянь. – Второй принц позволит ей остаться?

– Хорошо.

Незаметно выдохнув, Чунь Цин вновь поклонилась Тай Фансиню и поспешила уйти в боковую комнату, оставив их наедине.

Взяв длинными тонкими пальцами пиалу с чаем, второй принц взглянул на Ян Юмэй и произнес:

– Дева Ся, не сочтите за грубость, но я не могу признать вас своей женой. Вам стоит взять свое приданое и вернуться в Дом семьи Ся. Здесь вы не найдете ни счастья, ни радости. Вас силой выдали за меня и…

– Эта Юань сама вызвалась, – перебила его Ян Юмэй. – Должно быть, вы уже слышали про меня: я глупая и нелюбимая дочь семьи Ся. Мне нет разницы, где жить, ведь что там, что тут мне не сыскать любви. Просто позвольте жить рядом и не мешать вам.

Хуанъянь склонилась в поклоне, терпеливо ожидая ответа. То, что Тай Фансинь не был в ней заинтересован, могло сыграть на руку. Разве она могла бы вновь полюбить кого-то после предательства? Все, что осталось в ее сердце, – пустота, которую ничем нельзя заполнить.

Послышались шаги, и рук Ян Юмэй коснулись теплые пальцы, веля выпрямиться. Второй принц стоял менее чем в шаге от нее. Одна его рука едва ощутимо держала ее ладонь, словно боясь сжать сильнее, вторая же протягивала пиалу с чаем.

– Ты можешь звать меня Тай Хао, когда мы наедине, – негромко произнес Тай Фансинь, и его дыхание всколыхнуло вуаль. – Я не буду тебя ни к чему принуждать, ты можешь пойти куда хочешь. Мне не нужна жена, как и подруга. Мы лишь живем под одной крышей, не более.

– Эта Юань понимает слова второго принца. Могу ли я надеяться на вашу защиту здесь? – спросила она, взяв пиалу из его рук.

– Здесь? Разве ты не хочешь защиты от меня и за стенами дворца?

– Эта Юань и так просит слишком много.

– Хорошо, – не стал противиться Тай Фансинь, тоже взяв пиалу. – Когда ты пожелаешь покинуть этот дом и меня навсегда, я не буду противиться.

Они выпили крепкий чай, заменяющий вино. Видимо, императорский дворец даже не удосужился предоставить его для церемонии.

Придя сюда, Ян Юмэй ожидала худшего, но получила то, о чем и мечтать не могла. Ей тоже не нужен муж, условия Тай Фансиня оказались лучше, чем она могла подумать. Главное, чтобы он потом сдержал свои слова и дал ей покинуть Тайгун.

Протянув руку, принц скинул с головы Ян Юмэй алую вуаль. Моргнув от неожиданности, она подняла глаза, застыв при виде лица Тай Фансиня. Ему было чуть больше двадцати, кожа казалась словно высеченной из белого куска льда, на котором черной кистью вывели брови, слегка изгибающиеся на концах вверх, и выразительные глаза, похожие на черный омут с ледяной водой. Его губы оказались тонкими, напоминая по цвету нежные лепестки персика – красивые для мужчины, но не слишком женственные. Если бы не маска, скрывающая часть лица, Тай Фансиня можно было бы назвать несомненно привлекательным.

Вот только это лицо принадлежало тому, кто вонзил в грудь Хуанъянь меч.

Перед Ян Юмэй стоял Мин Хань.

Ее убийца и ее возлюбленный небесный муж.

Глава 7

Милый сердцу убийца

– Дева Ся? – позвал Тай Фансинь.

Вздрогнув, Ян Юмэй поспешила опустить голову, впиваясь ногтями в ладони. Стук сердца гремел в ушах, мешая сосредоточиться.

Это правда Мин Хань? Это его душа заключена в теле второго, нелюбимого принца? Ян Юмэй слишком хорошо помнила лицо Мин Ханя, оно навсегда отпечаталось в памяти. В конечном счете именно она выбрала его своим мужем три тысячи лет назад.

– Тебя испугало мое лицо, – догадался Тай Фансинь, и на его губах скользнула горькая усмешка. – Прошу простить, мне стоило бы полностью закрыть лицо маской и…

– Меня не пугает ваше лицо, – хрипло перебила Ян Юмэй, через силу заставив себя взглянуть на него. Она боялась, что в ее взгляде может отразиться как ненависть и гнев, так и отблески старой любви. – Оно просто напомнило мне облик человека, который мне часто снился. Прошу простить эту глупую Юань за то, что обидела принца.

Ее слова удивили Тай Фансиня.

Для людей со смерти Хуанъянь прошло несколько тысячелетий, для нее же меньше недели. Благородный Ляньцин, который из малоизвестного бога стал чуть ли не