Наследник для зверя - Анна Владимирова

class="p1">— Хорошо. Я позабочусь о том, чтобы вы быстрее встретились.

— Сколько? — в устремленных на меня рыжих глазах было столько надежды, что я скажу «завтра».

— Дай мне несколько дней. Может, неделю. — Видя, как задрожали его ресницы, я присел на корточки у кровати, заглядывая ребенку в глаза: — Эрик, дай мне время. Службам опеки нужно убедиться, что у тебя будет все необходимое для счастливой жизни. А пока Ронни может приходить к тебе каждый день.

— А вы были там с папой? — вдруг спросил он, глядя мне в глаза. Я кивнул. — А почему вы не умерли?

— Так вышло.

— А почему папа умер?

— Папа выполнял свою работу.

— Он сказал, что скоро мы будем вместе, — всхлипнул Эрик.

А я нахмурился. Стивенс работал под прикрытием, он не мог обещать сыну, что вернется.

— Как он тебе сказал?

— Он приходил позавчера ночью домой. — По щеке мальчишки скатилась слеза. — Сказал, что скоро вернется, и мы будем вместе.

Я тяжело сглотнул, прикрывая глаза. Не факт, конечно, но нарушение безопасности моим подчиненным и могло сыграть роль во всем произошедшем.

— Часто вы виделись?

— Иногда, — съежился он. — Не надо было?

— Я не знаю.

Мы помолчали немного, прежде чем я решился напомнить ему о том, что нужно как-то начинать жить дальше:

— Эрик, нужно есть.

— Мне не хочется, — совсем потух он.

— Ты же понимаешь, тебе нужны силы. И Ронни не хотела бы, чтобы ты ослаб. Не давай им повода оставить тебя в больнице — нам будет сложнее тебя вытащить…

Почему ребенок должен сейчас быть сильным — непонятно, конечно. Он должен быть хоть в чьих-то заботливых руках, а не здесь. Майк сказал, что Ронни произвела на него хорошее впечатление. А еще она человек, и мне предстояла новая бойня с властью. Но мне не впервые. Надо будет встретиться с женщиной и лично убедиться, что ребенку будет у нее хорошо.

— А ты придешь еще? — догнал вопрос меня уже у двери.

— Приду, — обернулся.

— Хорошо, — кивнул он решительно.

Медсестра ждала меня в коридоре. Я протянул ей визитку:

— Вот мой мобильный — звоните, если вдруг что-то будет не так. Он — моя личная ответственность.

— Хорошо, мистер Харт, — кивнула она.

Уже на улице я вытащил мобильный и, игнорируя кучу пропущенных, набрал Майка:

— Мне нужно встретиться с сиделкой Эрика.

— Это все понятно, Харт, — бесцеремонно перебил он меня, — но у нас пока есть проблема важнее…

…Даже не думал, что пресса так живо среагирует. Не успел я доехать до здания офиса, машину окружила туча с молниями вспышек фотокамер. И вопрос у всех сводился к одному:

— Господин прокурор, что вы ответите на обвинение Донны Линдон?

Я испытывал смешанные чувства. Хотелось задушить идиотку лично… Но в то же время я восхищался отважной дурочкой. Вот так вот объявить на весь Клоувенс, что я ее изнасиловал — надо отчаяться серьезно. А я ведь и правда это сделал. Она не давала мне согласия, а я не спросил — не соображал в тот момент ничего. Только обстоятельств не отбросить. Трагедия лишь в том, что этой глупостью журналистка сделает больней только себе. И мне нужно постараться смягчить для нее этот удар. Потому что общество ее раздавит.

Я замер перед камерой на вдох, дожидаясь, чтобы эта чирикающая туча угомонилась.

— Донна расстроена тем, как именно произошел мой выбор, — заговорил в первый ткнувшийся в морду микрофон. — К сожалению, сложно было что-то изменить в тот момент… Поэтому вышло, как вышло.

— Вы выбрали Донну Линдон своей парой? — полетел следующий вопрос. Журналисты загомонили.

— Именно. И уведомил ее семью о своем выборе. Надеюсь, Донна примет мое предложение.

— Что же заставляет девушку подавать против вас иск?

— Она не может испытывать притяжение пары, поэтому ей было очень тяжело пережить мои вынужденные действия в ее отношении…

Я подбирал каждое слово, глядя в камеру. Представить, что она сидит где-то на том конце и смотрит мне в глаза, было несложно.

— …Мне очень жаль, что ей пришлось ощутить на себе все произошедшее иначе, чем это происходит у большинства.

— Процент вероятности вашего предпочтения столь мал, что трудно поверить, — полетел вопрос от мужика слева.

Только мужчина в такой ситуации мог задать такой вопрос.

— Верно. Поэтому я считаю, что мне повезло, и надеюсь, что Донна примет мои извинения.

— Она еще думает? — снова вопрос от женщины.

— Видимо, уже нет, — улыбнулся я вежливо. — Прошу меня извинить.

Не извинили — попытались кинуть еще несколько вопросов в спину, но я уже не слушал, быстро прокручивая в памяти свои ответы и просчитывая, как каждый ляжет в нашей с Донной партии.

Я смягчил ситуацию, как мог. Когда она станет моей — а она станет, — легко будет это вывернуть шоковым состоянием в виду ее особенности. Хотя общество эту особенность и считает неполноценностью, я больше верил Карлайлу. А еще больше — себе. Мне плевать, что даст мне Донна. Будут дети — отлично, нет — значит, нет.

Во втором случае оставалась только одна проблема: если у избранницы оборотня нет детей, он может повестись на истинную. Шанс очень мал, но он есть. То есть зверь в прямом смысле может вильнуть хвостом и оставить неистинную женщину несмотря ни на что. Может. А может, и не вильнуть — все зависит от мужчины.

В себе я был уверен. И уж если меня так приложило от этой журналистки, я точно никуда не собирался больше. Зверюга у меня требовательный — искал, видимо, долго и тщательно. Лучшего, правда, времени не нашел. Но уже ничего не поделать.

У меня сейчас другая проблема — моя избранница еще даже в лапы не далась.

— Видел? — нахмурился Майк на мое появление в приемной. Он стоял перед плазмой на стене, по которой как раз транслировали мой эпический экспресс-опрос у входа в здание. — Ты молодец. Но это — запредел. Я считал журналистку умнее.

Моя секретарь повернула ко мне голову, но взгляд от плазмы на стене так и не отвела.

— Быстро они, — нахмурился я. — Когда насмотришься — ко мне.

— Иду, — прошел он в мой офис следом и закрыл