Северный ветер - Александрия Уорвик

– Скажи, – шепчет он. – Освободи себя.

– А если нет?

– Придется тебя убеждать иначе, – руки с моей талии соскальзывают на округлые ягодицы, игриво сжимая. Я вспыхиваю. – Как насчет кусочка торта?

Борей слишком хорошо меня знает.

– Ладно, пропади оно пропадом. Да, я тебя люблю, – шиплю я. – Это хотел услышать? Теперь доволен? Как ты вообще посмел влюбить меня в себя!

Я бью кулаком Борея в плечо. Он перехватывает мои сжатые пальцы, подносит к губам и целует костяшки. Затем целует в висок, в щеку, в губы. Погружает меж губ язык, дразня томной легкостью.

Когда поцелуй прерывается, я прячу лицо у Борея на груди и крепко зажмуриваюсь.

– Я тебя люблю, – внутри что-то разжимается от этих слов, поэтому я повторяю: – Я тебя люблю. Очень сильно люблю. Меня саму пугает, как сильно я тебя люблю.

Борей для меня – огонь очага. Тепло моей души. Наконец-то обретенный покой. Дом. Он – мой дом.

– Ну вот, – бормочет Борей, – это было так уж сложно?

Невыносимый придурок.

– Я все еще могу тебя пырнуть, – предупреждаю я, но прижимаюсь теснее, не потерплю между нами ни клочка пространства. – Что это значит?

– Это значит, – отвечает Борей, уткнувшись носом мне в шею, – что однажды ты состаришься, как и я. Это значит, что времена года будут сменять друг друга, зима уйдет, и реки снова потекут. Это значит, что мы построим нашу жизнь и будем ее лелеять до конца наших дней.

– Мне казалось, мы уже строим нашу жизнь, – я смотрю на него с кривой усмешкой, согретая обожанием и нежностью в его взгляде.

И пусть он больше не бессмертный, Борей навсегда останется для меня Северным ветром, Королем стужи, мужчиной, которого я люблю и с которым никогда не хочу расставаться.

Эпилог,

в котором Северный ветер пытается испечь торт

Раньше Борею не приходилось печь. Он был богом. Ключевое здесь – был. На протяжении пяти тысячелетий он жил единственной целью: призывать снега, ветра и холод. Но только за последние три года он успел примерить шкуру смертного, испытать огромную и пугающую гамму человеческих чувств и полюбить так, как никогда прежде не любил. Женщину с живым духом, сердце которой никогда не дрогнет.

Суть в том, что как богу ему не нужно было печь. Готовил Сайлас. Прислуга содержала цитадель и прилегающие земли. Конюхи ухаживали за лошадьми. Таков был естественный порядок вещей.

Но сегодняшний день был особенным. День рождения Рен. Борей оставил жену нежиться в постели, пока розовые персты рассвета согревали землю, покрытую мягкой зеленой травой. Наконец-то зима выпустила Серость из безжалостной хватки. Снег растаял, воздух утратил ледяную холодность. Повсюду цвели цветы и пели птицы. Несмотря на презрение к Зефиру, Борей мог признать, что весна довольно красива.

Выбор, который он сделал: власть или любовь. Вечная смерть или короткая, но полноценная жизнь. Борей опасался потерять власть, но беспокоиться не стоило. Разделить жизнь с Рен было достаточно. Более чем достаточно.

Борей встал рано, потому что на день у него были планы. В это время кухня пустовала, вокруг пахло дрожжами. Прозрачный солнечный свет струился сквозь восточные окна, заливая золотом деревянные столешницы.

Пару дней назад, когда Борей рассказал Сайласу о своих намерениях, повар любезно описал процесс в мельчайших подробностях. Затем собрал все нужные ингредиенты: муку, яйца, сливочное масло, молоко, сахар, пекарский порошок, ваниль, соль.

Борей уставился на продукты, словно они были его врагами на войне.

На задачу есть время до самого ужина. Не должно же быть слишком сложно.

Шаг первый: всыпать две чашки муки.

Какой мерный стакан использовать? Самый большой? Самый маленький? Сайлас наверняка говорил, но Борей, что б их всех, никак не мог вспомнить.

В итоге он взял самый большой из четырех в распоряжении. На глаз – подходящее количество.

Мука плюхнулась в стеклянную миску, но пересыпалась через край, белым облачком взметнулась в воздух и осела на одежду Борея. Тот усмехнулся, увидев беспорядок.

– Милорд, могу я высказать пару предложений?

Борей вскинул голову. Сайлас замер в дверях, с тревогой глядя на труды Борея. Поскольку весна стала почти постоянным явлением в Мертвых землях, большинство слуг сменило толстые шерстяные бриджи на штаны потоньше и легкие туники. Поддавшись стремлению стать лучше, Борей отменил приговор, обязавший призраков служить ему вечно. Многие вернулись в Невмовор доживать дни в спокойствии и достатке, но, к удивлению, многие остались. В том числе Орла и Сайлас, утверждавшие, что им скучно без работы.

И тут Борей заметил, что пожилой мужчина держит в руках фартук.

– Мне не нужен фартук, – спокойно заметил Северный ветер.

– Милорд, я бы настоятельно рекомендовал…

– Сайлас.

Повар кивнул и повесил фартук на крючок на стене.

– Вам нужна помощь?

Борей вытер испачканные мукой руки о штаны.

– Я вполне способен самостоятельно покорить этот торт.

Сайлас со страдальческим выражением уставился на засыпанную мукой столешницу.

– Милорд, не уверен, что торт можно, эм… покорить.

Все можно, если знать, куда надавить.

– У меня все схвачено, Сайлас. Торт сдастся на мою милость, вот увидишь.

Повар одарил Борея робкой улыбкой.

– Конечно, милорд. Тогда, если вы уверены… – он повернулся к выходу.

– Погоди.

Сайлас остановился в дверях.

– Сколько яиц мне нужно?

– Милорд…

– Сколько?

Повар вздохнул.

– Два. И не переусердствуйте с ними.

Сайлас подхватил по дороге яблоко, оставив Борея размышлять, что значит «переусердствовать с яйцами».

Повар уже показывал ему и это: как разбить яйцо. Поэтому Борей, не долго заморачиваясь, ударил его о край миски. Яйцо разбилось и липкое содержимое соскользнуло на дно. Среди яркого желтка, словно в насмешку, поблескивали скорлупки.

Борей выругался и принялся вылавливать осколки. В приступе разочарования он выбросил яйцо, схватил новую миску и разбил еще одно. На этот раз аккуратнее. В желток попало всего несколько кусочков скорлупы. Значительно лучше.

На взгляд Борея, утро промелькнуло слишком быстро. В воздухе кружилась мука, она же припорошила столешницы, словно снег. Вывалив комковатое тесто в форму для выпекания, Борей поставил его в печь и принялся убирать наведенный беспорядок. Рен, скорее всего, уже проснулась, но все ее время по утрам занимал сын. И она в жизни не станет искать мужа на кухне.

Через некоторое время в воздухе разлился почти приятный аромат. Когда прозвенел колокольчик, Борей вытащил торт.

И сердце тут же оборвалось. Произведение было похоже на обожженную, распухшую голову. Борей усмехнулся кулинарному уродцу. На вид даже близко не нормально. Но, может, на вкус ничего.

Отломив кусочек теплого желтого пирога, Борей сунул его в рот и тут же выплюнул. Несъедобно. Почему такой соленый? Там же две чашки сахара, как требовал рецепт.

Пора начинать все сначала.

Утро близилось к концу. Вторая попытка закончилась тем, что кухня чуть не сгорела дотла. Сайлас возник в дверном проеме, тяжело дыша. Глазам повара предстала картина: из печи валил дым, мука засыпала все столешницы, полы, стены и даже частично потолок.