Северный ветер - Александрия Уорвик

– Он не мертв, – заявляет Паллад, теребя выбившуюся из штанов нитку.

Он говорит с такой искренней убежденностью, что жгучие тиски тревоги, сжимающие меня, ослабевают. И я с ним согласна. Может, у Зефира и искаженное чувство справедливости, но вреда собственному брату он не причинит. По крайней мере, пока.

– Хотя не уверен, что это надолго, – заканчивает Паллад и бросает на меня виноватый взгляд.

И этого я боюсь больше всего. Зефиру нужно копье брата, чтобы положить конец холоду. Борей отказывается его отдать. Кто из Анемоев сильнее волей? Кто будет править в итоге? Любовь или месть? Зима или весна?

Луна спускается ниже, ночь сгущается. Меня волнами накрывает паника, страх усиливается, проигрывая в голове страшные сцены, как Зефир наказывает брата. С момента моего побега из цитадели прошло часа три. И я ужасно боюсь, что уже на три часа опоздала. Если Зефир его ранил… я заставляю себя выдохнуть, а сердце успокоиться.

Надо было убить Зефира, как только появился шанс.

– Как нам быть? – спрашиваю я капитана.

– Не зная, с чем мы имеем дело, сказать трудно, – он подбрасывает веток в огонь. – Я имел дело с Зефиром. Он хитер и коварен. И на его стороне столько темняков… – Паллад качает головой: – Нас всего восемь. Мы не выстоим против орды. Но темняки слушаются Зефира, он ими как-то управляет. И потому если мы выведем из строя Зефира, мы лишим эту змею головы.

То есть убьем змею.

И тут я за кое-что цепляюсь.

– Что значит «ты имел дело с Зефиром»?

В глазах капитана вспыхивает и тут же гаснет огонек.

– Я сопровождал господина в горы в поисках его жены и сына. И когда мы их нашли… – Паллад поджимает губы.

Он не может произнести вслух. Но я знаю. Мы все знаем.

– Думаете, если Зефир умрет, темняки станут как были? – подает голос еще один воин. – Оскверненными, но безмозглыми?

Вопрос заставляет меня задуматься. Люди не знают, что Борей – темняк. Знают лишь, что Темь и сила Борея ослаблены, но не догадываются о причинах.

Невнятное ворчание капитана подсказывает, что и он тоже в неведении.

И вдруг я вспоминаю, что как-то вычитала в книжке. Цветок, неспособный расцвести, увядает. Цветок – метафора любви. И я задаюсь вопросом, не стали ли застой и горе Короля стужи причиной его собственной гибели? Разрывы в Теми, множество оскверненных душ. И может ли любовь, доверие и новая связь заставить землю согреться, подтолкнуть бег времени? Стать бальзамом, который исцелит раны Борея и восстановит равновесие.

Топот ног заставляет всех встрепенуться.

Из тени выходит и вступает в круг света разведчик. Грязный снег залепил его штаны до колен.

– Нашел! – выдыхает воин. – Я нашел короля.

Глава 42

Мы с воинами прячемся в самой густой тени на краю поляны. Мы оставили лошадей в полутора километрах к востоку и оставшееся расстояние прошли пешком. Прямо перед нами пещера. Широко раскрытая пасть зияет на вершине пологого заснеженного холма, храня тайны того, что скрыто внутри. Разведчик был прав. Темняки охраняют вход. Рыщут по окрестностям, два десятка, не меньше. И кто знает, сколько еще внутри. А нас всего восемь.

– Миледи, – один воин опускается рядом со мной на колени, – позади пещеры есть еще вход. Он узкий, но вы должны протиснуться.

Встречаюсь взглядом с Палладом. Тот кивает. Остальные воины уже рассредоточились поблизости. Пока они будут сражаться с темняками, я проникну в пещеру.

– Поняла.

– Вы точно не хотите, чтобы я вас сопровождал? – вполголоса спрашивает капитан.

Если пойдет, его убьют. Зефир еще, может, поколеблется, лишать меня жизни или нет, но призрака не пощадит.

– Точно. Если не вернусь через час, значит, со мной что-то случилось. Забирай людей и уходите.

Я или выйду из этой пещеры с Бореем – или не выйду совсем.

– Мы вас не бросим, моя госпожа, – решительно отказывается Паллад.

– Я – ваша королева, капитан, и это мой последний приказ. Мы зря тратим время на пререкания.

Судя по выражению лица, Паллад недоволен, но поднимает руку и подает сигнал.

Рассиживаться некогда.

Я крадусь по краю леса, держась в темноте, пока не оказываюсь с обратной стороны пещеры. Теперь надо подождать. Один воин отдал мне кинжал. Я не столь умело обращаюсь с клинком, как с луком, но лучше так, чем с пустыми руками.

Долго мерзнуть не приходится. Тишина сгущается, а потом вдруг взрывается хаосом звуков.

Шесть, семь, восемь воющих голосов устремляются к небу. Темняки с оглушающим ревом загораживают вход в пещеру, тем самым освобождая мне путь к узкому лазу. Раздается еще один вопль, от которого волосы у меня на руках встают дыбом, резкий, пронзительный. Крик Паллада тонет в грохоте битвы. Я мысленно считаю от десяти до одного и бросаюсь вперед.

Ладони ударяются о гладкую поверхность скалы, скользят в поисках любой трещины, в которую проходит лунный свет. Что-то глухо ударяется справа. Стрела, пролетевшая мимо цели. Я двигаюсь дальше, высматривая отверстие. Стены пещеры из известняка, а он очень пористый. С тем, сколько падает снега, должен быть еще разлом, но я его не…

Руки ныряют в пустоту. Вот она – трещина в стене. Она как раз такая, чтобы я втиснулась. Что я и делаю, пролезая в узкий лаз, что ведет в глубину. Стены царапают плечи, спину и бедра. Трещина сужается. Еще рывок…

Впереди темнота клубится еще гуще. Я протягиваю руку и с облегчением обнаруживаю, что отверстие выходит в большой каменный мешок.

Воздух здесь теплее, чем на поверхности, но горло все еще обжигает при каждом холодном вздохе. В черноте впереди мерцает свет. Фонарь или факел.

Касаясь рукой в перчатке прохладной влажной стены, я иду по туннелю к пологому спуску, мимо земляных углов. Крадущиеся шаги рождают эхо в пространстве, и мое сердце тревожно учащает ритм. Неровная поверхность скалы под пальцами придает мне уверенности. Тропинка становится круче, спускаясь все ниже и ниже. Я почти чувствую тяжесть земли над головой. Невыносимую.

Пока тьма обнимает меня со всех сторон, я думаю о крови, сломанных костях и пустых глазах. Борей мертв, Борея больше нет, он разорван на части, ему больно. К горлу подкатывает желчь. Ноги подкашиваются, приходится остановиться и глубоко дышать, вытирая взмокший лоб, пока дрожь наконец не унимается.

Но свет впереди манит. Где-то рядом капает вода, и меня обдувает едва заметным ветерком, как будто рядом, хотя и невидная, есть расселина. Я ускоряю шаг, заворачиваю за угол и попадаю в маленькую пещеру с единственным факелом, мерцающим на стене.

Сначала мне кажется, что здесь пусто. Но потом я вижу тело на земле. Слабый свет выхватывает резкую линию челюсти Борея. Его глаза закрыты. Кожа восковая. Волосы растрепаны,