По праву крови - Ксения Родионова

— Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя, — Ноа аккуратно взял меня за руку.

— И рыцарь поспешил на помощь своей даме в беде, — заключила я. — Не волнуйся, я скоро закончу с делами и уеду в свою глухую деревню. Я никогда не интересовалась делами отца и не имею ни малейшего представления о том, чем конкретно он занимался. Даже если меня решат допросить, мне совсем нечего им рассказать. Ты знаешь больше, чем я.

— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— Я буду осторожна, — пообещала я.

— Я видел твою осторожность. Ты просто не можешь жить, чтобы не начать помогать попавшим в беду направо и налево, пока сама не угодишь в какой-нибудь капкан.

— Что ты имеешь в виду? — я высвободила руку из-под его ладони и откинулась на спинку стула.

— Просто оставайся бдительной, — Ноа разочарованно покачал головой.

— Хорошо.

Ноа совершил легкое движение пальцами и над его напитком снова взвились струйки пара, когда кофе стал горячим.

— Они знают?

— О чем?

— Что ты носитель.

— Эта тема не поднималась на допросах, так что либо это им неизвестно, либо неинтересно.

— А ты не думаешь, что, прибежав прямиком ко мне, ты можешь как раз привлечь ко мне ненужное внимание? — я постаралась произнести это с шутливой интонацией.

Ноа отвел взгляд.

— Если за нами следят, нам стоит вести себя, как влюбленная парочка.

— А мы больше не влюбленная парочка? — Ноа поддержал мой веселый тон, только сквозь его веселость пробивалась тревога.

— Тебя не было рядом слишком долго… Только не смей опять извиняться! — поспешила добавить я, предвкушая очередное «прости».

Мы провели вместе весь остаток дня. Я узнала, что инквизиторы изо всех сил старались вынудить Ноа признаться в том, что он был членом группы выступавшей за упразднение инквизиции, а также взять на себя ответственность за совершение терактов. Я в свою очередь поведала о своей жизни за городом, о работе в сельсьской больнице, о крушении поезда, о похоронах и о том, что мне предстояло сделать прежде, чем уехать из Висгловера.

5. Возвращение. Кайден

Я ещё раз перечитал текст короткого письма, скомкал его, бросил в металлическую чашу и поджег, направив немного силы, чтобы разжечь огонёк, сожравший бумагу за пару мгновений. Мне не нравилось, что задание приходилось выполнять в спешке. После крушения поезда меня сразу же отправили в город, чтобы я извлек все записи об исследовании профессора Демаре до того, как до них доберутся другие. Мне удалось проникнуть в особняк Демаре и забрать папки с заметками профессора. Благодаря тому, что я был на хорошем счету в Академии, меня пустили на кафедру, где я пообщался с бывшими учителями и зашёл в кабинет Демаре, но там уже все подчистили. Оставалось ещё проверить сейф в банке. Туда я мог получить доступ только через Анну. И эта часть работы нравилась мне меньше всего. С момента нашей последней встречи прошло больше года. Мне пришлось исчезнуть из её жизни, не оставив никаких объяснений. Моей изначальной целью был профессор Демаре — заслужить его доверие и выведать всё, что можно, о его исследовании. Анна стала непредвиденным осложнением.

Она заворочалась во сне. Я вернулся в постель и, забравшись под одеяло, крепко прижал её к себе. Её обнаженная спина и руки были прохладными на ощупь. Она пробормотала что-то еле слышно и взяла меня за руку. Я стал целовать ей шею и плечо. Когда мои поцелуи добрались до уха, Анна поёжилась и хихикнула. Она повернулась ко мне лицом, потёрла сонные глаза.

— Отстань.

— Нет, — я поцеловал её. Держал её в объятиях так крепко, будто боялся, что она выскользнет и исчезнет в мгновение ока. Мы наслаждались друг другом. Мне так не хватало того, как она зовёт меня по имени, как она пахнет и как касается меня, и я знал, что мне неизбежно снова придётся покинуть её. Предать.

После мы лежали и разговаривали ни о чем, наблюдали, как начинается новый серый день. Небо снова затянуло тучами, они тяжелыми клубами наползали на горизонт, порывы ветра обрывали жёлтые листья, кружили их, прежде чем бросить на землю. Анна была мягкой и тёплой, такой родной и знакомой. Меня не покидала мысль о том, что я предаю её. Снова и снова, с каждым касанием. Я жаждал навсегда остаться в этом сером предрассветном мгновении, пока новый день ещё не принёс обязательства и заботы, и можно просто лежать рядом.

— Хочу есть, — когда Анна выбралась из-под одеяла, я в очередной раз насладился наготой её мягкого тела.

Накануне вечером я и не наделся, что мне удастся остаться с ней. Она вполне определенно дала понять, что не желает подпускать меня к себе. Пришлось пустить в ход всё своё обаяние, сказанные в подходящий момент шутки, серьёзные и грустные взгляды. Вероятно, именно последние сработали лучше всего, ведь уже закрыв передо мной дверь, Анна вернулась через несколько мгновений, чтобы вновь открыть её и предложить войти. Мы сидели у камина, где многие месяцы назад я так же сидел с её отцом, профессором Демаре, и обсуждал способы переноса силы без использования камней. А теперь Анна листала какие-то журналы с записями, я наблюдал за ней. Потом мы много говорили, сперва о всяких малозначительных мелочах, затем, прикончив бутылку вина, излили друг на друга все обиды. И как же она была зла на меня! Разумеется, заслуженно. Я испытал облегчение, но вместе с тем меня поглощало чувство вины, которое грызло во мне дыру с момента встречи в парке. Когда мы устали от разговоров, Анна включила проигрыватель, камень на панели тускло засветился, стоило ей коснуться его пальцами, и из динамика полилась тихая музыка. Мы молчали, пили вино. Я наблюдал за тем, как Анна качала головой в такт музыки и перебирала пластинки. Меня терзало сильнейшее желание прикоснуться к ней, снова обнять, но эти действия могли спугнуть хрупкое равновесие едва установившееся между нами. Я был заворожен её движениями, такими неспешными. Она иногда замирала и рассеянно поглаживала пальцами шею и ключицу, задумавшись о чём-то.

— Ты всё ещё носишь эти серьги, — я заметил, в её ушах, те небольшие кристаллы, что я подарил в первые дни после знакомства.