Дневники фаворитки - Татьяна Геннадьевна Абалова

class="p1">— Вспомни хотя бы, как рассказывала о своем доме. Мама то, папа сё! Будто каждый день к ним наведывалась, а сама за два года за стены монастыря ни ногой.

— А-а-а… — Софья погладила щеку, на которой остался красный след.

— Пойду к своему королю, а то эта старая карга скоро на нем повиснет. Палек да Палек. Какой он ей Палек? Палерий!

— Это леди Шер. И вовсе она не старая карга, а красиво стареющая женщина.

— Ну и пусть себе красиво стареет подальше от моего жениха. Ой, смотри, Его Величество Таллен Третий! — голос Реммы потонул в шуме отодвигаемых стульев, шепоте и шелесте платьев — люди поднимались со своих мест, чтобы приветствовать поклоном короля и его спутницу. — А кто это рядом с ним?

— Будущая жена.

— А с предыдущей все уже уладили?

— Она ушла в монастырь.

— Ой, — Ремма толкнула Соню в бок, — король смотрит на нас!

— Он смотрит на меня.

— Чего это?

— Таллен мой отец.

— Уф, хватит врать. Это уже не смешно…

— Зря не веришь. Теперь я вместо Донны буду принцу Дрейгу невест подбирать. Хочешь, посодействую?

— Зачем мне принц? У меня Палек есть, — Ремма передернула полными плечами. — Пойду я, не ровен час жениха какие-нибудь бабушки уведут. А ты продолжай мечтать, принцесса, — чмокнув Соню в щеку, подруга убежала к разговаривающему с леди Шер Палерию.

А Софья направилась к отцу. По пути к ней присоединились лорд Асдиш и Дрейг с Ювенией, и все четверо застыли перед правящей четой. Нет, Милену еще не объявили невестой Таллена Третьего, но в Дамарии, наверное, только несмышленые младенцы не знали, что она давно ему жена. История их любви, обрастая подробностями, уже жила своей жизнью не только во дворце, но и в каждой таверне по королевскому тракту.

Милена обласкала детей взглядом.

— Я так переживаю, — прошептала она. — Боюсь не выдержать и разрыдаться в голос. Я ведь вспомнила, как Велица уходила с корзиной в руках. А теперь мне предстоит проводить ее.

Как только король в окружении близких подошел к гробу, хор запел прощальную песнь. Звонкий мальчишеский голос, возносящийся к самому куполу, откуда на смертных взирали лики двенадцати богов, выдавил слезу даже у самого стойкого. Таллен погладил парчу, закрывающую мощи кормилицы.

— Как бы я хотела увидеть Велицу вновь, обнять ее и сказать спасибо, — Милена потерла жемчужину на кольце, как делала не раз, когда скучала по Тилю Удачливому.

— И я хотела бы сказать ей спасибо! — эхом откликнулась Софья и смахнула слезу. Лорд Асдиш посмотрел на невесту с беспокойством, и она, почувствовав взгляд, перевела глаза на него, но тут же закрыла рот ладонью: за спиной Эрли стояли две фигуры.

— Мама, ты видишь это? — она дотронулась до руки Милены и кивнула в сторону появившихся из ниоткуда призраков. Те медленно приближались.

— Велица? — произнесла Милена, не веря своим глазам. — Вокан?

— Милая наша девочка, — дракониха провела по щеке Милены рукой, и сотни снежинок упали на ее траурное платье. — Помни, мы любим тебя. И тебя, — на этот раз рука Велицы коснулась Софьи. — И тебя, — кормилица погладила застывшего истуканом Дрейга.

Вокан улыбался, но и он ронял слезы-льдинки — они горошинами скатывались по его одежде.

— А тебя я полюбила с первого взгляда, — Велица повернулась к Таллену. — Совсем седым стал, — она тронула его волосы, и те покрылись инеем. — Что бы ни говорили, ты мой сын, и с моим молоком ты впитал…

— … честь, достоинство и совесть, — произнес за нее король и притянул кормилицу к себе. Обнял крепко, не боясь замерзнуть: разве руки матери причинят зло своему чаду? — И я люблю тебя, мама.

Пусть то было неправдой, но Велица просияла.

Вокан протянул ей руку, а когда кормилица повернулась к своему медведю, он повел ее к Вежанским, что в нетерпении топтались за спинами королевской семьи.

— Радуца?

Радуца закрыла лицо руками. В тишине храма, а хор оборвал свое пение, слышался ее голос, твердивший только одно: «Нет, нет, нет!».

— Что «нет», сестра? — спросила Велица, беря Радуцу за плечи.

— Я не верила! Я до последнего не верила, что ты умерла! Что это там в гробу? Всего лишь кости, а они не могут быть моей старшей сестрой! Я надеялась, я очень надеялась, что однажды ты постучишь в нашу дверь и скажешь: «Я пришла, сестра, накрывай на стол!».

— Я пришла, сестра! Все так, — Велица обняла рыдающую жену кузнеца. — Я пришла, и ты накроешь на стол, пусть и поминальный. Пава! Спасибо за все. Берегите друг друга.

Кузнец расстроенно кивнул и сунул пустую трубку в рот. Велица улыбнулась.

Лучи Лейрены, яркие, острые будто спицы, пронзили пространство храма. Послышался хрустальный звон.

— Нам пора! — Велица обернулась на эти лучи. — Боги ждут нас.

Мазнув по собравшимся вокруг нее людям взглядом, где плескалась щемящая нежность, дракониха вложила пальцы в руку Вокана, и медведь повел ее вперед, к лучам. И они растворились в них, услышав на прощание, как сотни голосов произнесли: «Спасибо!». Каждому из присутствующих было за что благодарить этих двоих. Если бы не их подвиг, Большая волна продолжала бы опустошать южное побережье Дамарии, а старый дракон Хоулигар так и не выполнил бы своего предназначения.

* * *

Прошел еще один месяц. Осень уже вступила в свои права, но еще не спешила сдернуть с деревьев листву и заполонить небо тучами.

Драконий замок встречал гостей. Все желающие испытать себя Очищающим огнем не вместились, а потому нарасхват оказались места в деревне, где вновь воспрянул духом Кухмир — старый корчмарь.

— Былые времена возвращаются. Скоро в нашей деревне не останется ни одного никчемного дома! И я не удивлюсь, если через десяток лет тут вырастет драконий город. То-то заживем! — Кухмир крутил ус, но за вселяющими надежду речами не забывал следить, как служанки вытирают пыль с рамок рисунков Милены. — Осторожнее, ты, безрукая! Как повесила? Почему у тебя море сверху, а небо снизу? Эти картинки нынче на вес золота. Их рисовала сама невеста короля!

Которую неделю королевство гудело от радостного известия: Таллен Третий женится, изгнав велирийку-обманщицу из Дамарии. А новая королева своя, родная!

— Принца Дрейга жалко!