Стефани Майер - Жизнь и смерть

Арчи и Джесамина пристально смотрели на меня.

— Ты уверен, что это то самое помещение? — спросила Джесамина с тем же неестественным спокойствием.

— Нет, совсем не уверен. То есть большинство танцевальных студий выглядят примерно одинаково: зеркала, станок, — я наклонился через диван и провел пальцем по балетному станку, установленному напротив зеркал. — Просто планировка выглядит знакомой.

— Тебе может понадобиться зачем-нибудь пойти туда сейчас? — спросил Арчи.

— Нет. Я не возвращался туда с тех пор, как мама уволилась — а это было, наверное, лет десять назад.

— Значит, эту студию невозможно связать с тобой? — напряженно уточнил Арчи.

Я покачал головой:

— Даже не знаю, прежний ли у нее владелец. Уверен, что это просто одна из множества танцевальных студий где-то в другом месте.

— А где была та, в которой преподавала твоя мать? — поинтересовалась Джессамина — гораздо более беспечным тоном, чем Арчи.

— Сразу за углом от нашего дома. Именно поэтому мама и пошла туда работать — чтобы я мог встречаться там с ней, когда возвращался домой из школы… — я замолчал, увидев, какими взглядами они обменялись.

— Так эта студия здесь, в Финиксе? — всё так же небрежно спросила Джесамина.

— Да, — прошептал я. — Угол Пятьдесят восьмой и Кактус-Роуд.

Мы все молча уставились на рисунок.

— Арчи, этот телефон надежен? — спросил я.

— Его номер просто приведет обратно в Вашингтон, — объяснил он.

— Значит, мне можно позвонить с него маме.

— Она ведь во Флориде, правильно? Там она в безопасности.

— Да… но скоро она приедет домой, а ей нельзя возвращаться в этот дом, пока… — мой голос задрожал. Я думал о Викторе, обыскивающем дом Чарли, школу, где были сведения обо мне.

— Какой у нее номер? — спросил Арчи, уже с телефоном в руке.

— У них нет постоянного номера, кроме домашнего. Мама должна регулярно проверять сообщения на автоответчике.

— Джесс? — Арчи обернулся к девушке.

Она немного подумала.

— Вряд ли это может повредить… только, разумеется, не надо говорить, где ты находишься.

Кивнув, я потянулся за трубкой. Набрал знакомый номер и дождался, когда после четырех гудков раздастся оживленный голос мамы, предлагающий оставить сообщение.

— Мам, — сказал я после сигнала. — Это я. Слушай, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала. Это важно. Как только получишь сообщение, позвони мне на этот номер. — Арчи показал мне на номер, уже написанный под его рисунком. Я дважды отчетливо прочитал его вслух. — Пожалуйста, не езди никуда, пока не свяжешься со мной. Не волнуйся. Я в порядке, но мне нужно поговорить с тобой — сразу же, как бы поздно ты ни прослушала этот звонок, хорошо? Я люблю тебя, мам. Пока.

Я закрыл глаза и помолился о том, чтобы никакие непредвиденные изменения планов не привели ее домой раньше, чем она получит мое сообщение.

Потом мы снова начали ждать.

Я обдумывал возможность позвонить Чарли, но не знал точно, что ему сказать. Смотрел новости, на сей раз сосредоточенно, следя, нет ли каких-то репортажей о Флориде или о весенних сборах… о забастовках, ураганах или терактах — о чем угодно, что могло бы заставить маму и Фила раньше вернуться домой.

Казалось, что бессмертие дарует и бесконечное терпение. Ни Джесамина, ни Арчи, похоже, вообще не чувствовали необходимости что-нибудь делать. Арчи довольно долго рисовал смутные очертания темного помещения из своего видения — то, что смог разглядеть в тусклом свете телевизора. Но закончив с этим, он просто сидел, глядя на пустые стены. Джесамина тоже явно не испытывала никакой потребности метаться по номеру, или выглядывать за шторы, или пробить кулаком дыру в стене — в отличие от меня.

Я уснул на диване, так и не дождавшись телефонного звонка.

Глава двадцать первая

Звонок

Проснувшись, я понял, что еще слишком рано. Ночи и дни для меня словно постепенно менялись местами. Единственным источником света в комнате был телевизор с приглушенным звуком. Часы на экране показывали начало третьего ночи. Я услышал тихие голоса, говорящие слишком быстро, и решил, что это они меня разбудили. Минуту-другую я неподвижно лежал на диване, ожидая, пока придут в порядок слух и зрение.

Потом осознал странность того, что разговаривают достаточно громко, чтобы разбудить меня, и сел.

Арчи снова рисовал, склонившись к столу, а Джесамина стояла за ним, положив руку ему на спину.

Я встал и подошел к ним. Увлеченные тем, что делал Арчи, они даже не посмотрели в мою сторону.

Я пристроился с другой стороны, чтобы разглядеть рисунок.

— Он увидел кое-что еще, — тихо сказал я Джесамине.

— Что-то заставило ищейку вернуться в помещение с видеомагнитофоном, но теперь там светло, — ответила она.

Я смотрел, как Арчи рисует квадратную комнату с темными балками на низком потолке. Стены отделаны деревянными панелями — мрачноватыми, немодными. На полу неяркое узорчатое ковровое покрытие. В южной стене большое окно, а в западной — дверной проем, ведущий в гостиную. Сбоку от него большой камин, сложенный из коричневого камня и открывающийся в обе стороны. Если смотреть отсюда, в центре внимания оказывалась юго-западная часть комнаты, где на слишком маленькой деревянной тумбочке ютились телевизор и кассетный видеомагнитофон. Их огибал старый угловой диван, перед которым стоял круглый журнальный столик.

— Сюда телефон, — прошептал я, показывая нужное место.

Они оба уставились на меня.

— Это дом моей мамы.

Арчи уже стоял у противоположной стены с мобильником в руке и набирал номер. Я пристально смотрел на точное изображение знакомой с детства комнаты. Вопреки обыкновению, Джесамина плавно приблизилась ко мне. Она легко коснулась моего плеча, и физический контакт, похоже, усилил ее успокаивающее воздействие. Страх оставался притупленным, размытым.

Очертания рта Арчи потеряли четкость, он говорил слишком быстро… его речь казалась просто тихим гудением, которое невозможно было понять.

— Бо, — сказал он. Я посмотрел на него, не в состоянии ответить. — Бо, Эдит уже в пути. Они с Элинор и Карин отвезут тебя куда-нибудь, спрячут на время.

— Эдит прилетает?

— Да, первым же рейсом из Сиэтла. Мы встретим ее в аэропорту, и ты уедешь с ней.

— Но… моя мама! Ищейка приехала сюда за ней, Арчи! — несмотря на прикосновение Джесамины, я почувствовал в груди тяжелый ком страха.

— Мы с Джесс останемся до тех пор, пока она снова не будет в безопасности.

— Мы не можем победить, Арчи! Вы не в состоянии вечно защищать всех, кого я знаю. Разве ты не видишь, что делает ищейка? Она уже даже не выслеживает меня. Просто найдет кого-нибудь… причинит боль кому-то из тех, кого я люблю! Арчи, я не могу…