Демоны добра и зла - Ким Харрисон

за его ногу и крутанула нас так, что мы упали на него. Его голова с грохотом ударилась об пол, и я снова прижала руку к его горлу, кинжал завис над его шеей, пока он пытался сосредоточиться.

— Где. Трент, — произнесла я, и голубое пламя Куаре сверкнуло на его шее.

— Три дня, — прорычал он мне в ответ. — Вы оставили меня там на три дня.

Я в шоке отдернула от него нож.

— Ты бросил его в колодец лагеря? — спросила я, и тут он толкнул меня. Я вскочила на ноги, держа в руке кинжал Ала. — Колодец был сухим! — крикнула я, опираясь каблуками на темную пентаграмму. — Тебе же не пришлось тонуть в воде!

— Вы оставили меня сидеть в собственном дерьме и моче три дня! — воскликнул он, брызгая слюной.

— Тогда, может быть, не стоило убивать утенка Жасмин! — воскликнула я, только сейчас вспомнив об этом. Она была в слезах. И хотя он утверждал, что это был несчастный случай, мы играли в присяжных и палачей, сбросив его в колодец в качестве наказания. Один день превратился в два, потом в три, пока реальность того, что мы сделали, не настигла нас, и мы с Жасмин «нашли» его, почти в коме от холода и голода, на дне пересохшего колодца. Ли никогда не рассказывал о нас, но это был конец нашей невинности, и уже на следующей неделе меня выгнали из лагеря навсегда.

«Вот почему я швырнула Трента на дерево», поняла я, только сейчас вспомнив об этом. Он хотел, чтобы я оставила Ли умирать там, а я отказалась. «Ублюдочный сын…»

Как в тумане, я повернулась к входной двери.

— Мне пора, — сказала я, не зная, что делать с кинжалом. Не могла же я просто засунуть его между носком и икрой. Мои книги все еще лежали на бильярдном столе Кистена, и я зашагала вперед, опасаясь за Трента. Дождь шел уже три дня подряд. Лагерь был закрыт. Я не могла позвонить кому-то, чтобы он пошел туда. Придется покупать прыжки по линии, а единственным демоном, которому я доверяла хотя бы наполовину, кроме Ала, был Дали. Нет, мне придется купить три. Один, чтобы добраться туда, и два, чтобы вернуться обратно.

— У тебя ничего не получится. Трент умрет, — сказал Ли, и его голос зазвенел в стропилах с уверенностью священника, проповедующего ад и серу. — А ты будешь жить с осознанием того, что не смогла добраться до него вовремя.

Я подпрыгнула, потрясенная, когда заклинание Ли врезалось в бильярдный стол, охватив его странным фиолетово-голубым пламенем.

Он охотился не за мной. Он охотился за моими книгами.

— Dilatare! — крикнула я, бросая в пламя воздушный шар, и огонь исчез, затух, оставив лишь дым, поднимающийся от сгоревшего войлока. Моя сумка сгорела, но книги были в порядке. Даже не нагрелись, когда я прижала их к себе, как котят. Тупица. Он пытался сжечь мои книги!

— В чем твоя проблема! — крикнула я, поворачиваясь к нему, прижимая к груди свои книги. — Прости, что оставила тебя в колодце на три дня. Но мне было двенадцать. В двенадцать лет все глупые. Это была ошибка.

Ли покачал головой, расфокусированная магия окутала его руки.

— Единственная ошибка, которую ты совершила, — это сказала им, где я до моей смерти.

— Да. Трент так и сказал. — И тут мои глаза расширились от того, что он внезапно потянул за лей-линию. Слова потекли из его уст, невнятные и приглушенные. Его руки жестикулировали, вытягивая энергию вверх и вверх по нему ветвистыми потоками, искрящимися в заряженном воздухе. Это был чистый гнев, который я видела в нем, ярость, владеющая каждой его мыслью.

А ведь все должно было быть не так.

— Мне так жаль, Ли, — прошептала я, прижимая к себе книги, пока шла вперед. Мне нужен был надежный круг, чтобы переждать все, что он собирается в меня бросить. У меня не было времени, чтобы начертить его, но этот уродливый круг из воска и жира мог спасти мне жизнь. — Жаль, что твоя дочь не была нормальной ведьмой, — сказала я, скорбя о его потере.

А потом я ступила на его темную пентаграмму.

Я замерла от удивления: остаточная энергия, казалось, поднималась сквозь меня, притягивая к себе горе и утрату, вытягивая их, вбирая в себя… овладевая ими? Боль стиснула руку, и я вскрикнула, когда кольца чакры вспыхнули быстро гаснущим жаром.

«Какого черта?» подумала я, стряхивая с себя воображаемый огонь. Но тут у меня перехватило дыхание. Пентаграмма темной магии Ли светилась. Я что-то запустила, что-то скрытое и оставшееся.

— Ли! — крикнул знакомый женский и очень раздраженный голос.

Я вскинула голову, и Ли, пошатнувшись от шока, повернулся.

Это была Вивиан, выражение ее лица было напряженным от гнева, когда она стояла перед нами на сцене. Мистики окутывала ее, превращая короткие волосы в ореол, а белые одежды искрились при движении.

— Ты и я, — сказала она, указывая, и Ли отступил к окнам. — Прямо здесь. Прямо сейчас.

— Как? — задыхался Ли, и магия в его руке ослабевала, пока он смотрел на нее. — Ты…

— Не слишком счастлива, — закончила она за него. — Теперь я могу видеть все. А то, что не вижу я, видят другие. Они шепчут мне, что ты врал. Ты врал мне. Ты врал ковену. Считай, что твоя условная должность члена отменена. А еще лучше — позволь мне лишить тебя должности.

— Ты… — воскликнул он, а затем вскрикнул, подняв защиту от раскаленного потока расфокусированной энергии Вивиан.

Я попятилась назад, поскальзываясь на уродливых линиях пепла. Я крепче вцепился в кинжал Ала, когда энергия Вивиан потекла по кругу, разъедая его слой за слоем. Я едва могла видеть Ли, который, зажмурившись, судорожно вычерчивал символы на полу, пытаясь отгородиться от нее.

— Он — маг! — Я была так благодарна за то, что она мне поверила, что могла бы заплакать, когда магия Вивиан померкла, а сама она мудрено кивнула. — Я должна спасти Трента. У тебя все под контролем? — Должно быть, она пришла в церковь, чтобы найти меня и обвинить в том, что я ее подставила. Слава богу, она спряталась в тени, слушая исповедь Ли, пока мы ругались.

— Иди, — сказала она, и, клянусь, я услышала, как Ли заскулил, шепча слова, которые могли спасти его задницу, а могли и не спасти. Вивиан была рождена для ковена. У нее были способности, о которых Ли и не мечтал. Я почти жалела этого человека. Она практически парила над деревянным полом. — И спасибо тебе.

Я переложила книги повыше на