Дневники фаворитки - Татьяна Геннадьевна Абалова

сильнее ухудшила и без того тяжелое положение королевы, растерялась. И дернула ее Тьма вступить в перепалку с этим надутым индюком! И что теперь делать: правду говорить или выкручиваться?

— Давай уж! — обреченно произнесла Донна.

— Гванер обмолвился, чтобы мы не тряслись в храме, вели себя будто ничего странного не произошло. Мол, колдун обещал, «Купель» найдет кровь Донны родной, главное, чтобы с ритуалом не тянули. Пока пупок на месте, хоть кровь курицы лей — даже ее признают матерью. Вот мы и обрадовались, когда Ваше Величество изволили чуть ли не в первый день провести ритуал.

— Дрейг мой сын? — после таких признаний даже в этом родстве можно было усомниться.

— Даже не сомневайтесь! Мы бы не стали какого попало подкидыша в принцы брать.

— Улься, замолчи… — Донна закрыла лицо руками.

— А что теперь со мной будет? — подал голос доктор. Он устал стоять, а присесть ему не предложили. Старость гнула спину и лишала твердости ног. — Я ничего от Вашего Величества не скрывал, признался во всем, что содеял. И как только узнал от лорда Асдиша, что требуется помощь, без промедления на подмогу явился!

Король поморщился.

— Почему же вы не пришли на подмогу настоящей матери Дрейга? Бросили ее умирать от кровотечения…

— Так она ж была обречена! Я ж видел, как кучер по приказу Гванера селлары из глаз дракона топором повырубил… Если бы остался, сам бы под Волну попал, а так ребеночку — вашему сыночку, в дороге помощь оказал. Ни много ни мало три дня в пути провели. У него колики начались, едва не выдал криком, когда я его потайным входом в королевские покои нес. Кормилицу опять-таки кто нашел?

— Как жемчужина у принца в пуповине оказалась?

— Я ж не все время с младенцем рядом находился, сон и доктору нужен. Должно быть, Гванер озаботился. Я ж говорю, только потом нащупал, когда пупочек в королевскую раку клал. Полюбопытствовал. Селлар, должно быть, и сейчас там.

Король приподнял указательный палец, и помещение тут же покинул офицер в егерской форме. Через некоторое время он вернулся, держа в руке раку — золотую шкатулку, отдаленно похожую на гроб.

— Жемчужина на самом деле есть, — шепнул офицер Таллену Третьему.

— Я же говорил, — приосанился доктор.

— Лорд Фурдик, вы знали, что та женщина в Драконьем замке…

— Милена, Ваше Величество! Ее звали Милена, — доктор подобострастно поклонился, помогая королю вспомнить имя давнишней любовницы.

— Вы знали, что Милена носила под сердцем двойню?

Доктор побледнел. Облизал враз высохшие губы.

— Нет, не знал, — ножка опять заплясала ходуном. — Не стану скрывать, слышал какой-то нехарактерный шум, но, чтобы понять, что их двое… Вечная память малютке и ее матери.

— Не сметь, — спокойно, но твердо произнес король. Фурдик от страха затрясся. — Малютка выжила, но вовсе не благодаря вам.

Дверь отворилась, и в зал вошла Софья.

Королева, пребывающая в сумеречном состоянии, выплыла из него и криво усмехнулась.

— Еще одна лгунья. Вежанская, Мирудская… Теперь кто?

Король ответил за Софью.

Он поднялся с места, подошел к волнующейся девушке, протянул руку, а когда та вложила свою ладонь, прикоснулся к ней губами.

— Господа, разрешите представить, Ее Высочество принцесса Софья — моя дочь.

Сделав приглашающий жест рукой, подозвал к себе принца Дрейга.

— Познакомьтесь.

— Мы знакомы, отец. Это та самая девушка, за которую я тебя просил.

— На которую рассердилась твоя… кхм… мать?

Дрейг кивнул.

— Ну, я вроде бы о ней позаботился, приставил человека следить, чтобы ее не обижали, — король перевел взгляд на находящегося в зале лорда Асдиша. Тот поднялся с места.

— Я следил, — улыбнулся Эрли. — И до сих пор слежу.

— Я вижу, — согласился Таллен. — Спасибо.

— Так что со мной будет? — напомнил о себе Фурдик. Его ладонь лежала на груди, где с перебоями билось сердце. — Я могу вернуться в столицу?

— Казнить бы, — король смерил взглядом сжавшегося доктора. — Еще неизвестно, кого мы похоронили вместо доктора, и где его кузина… Жива ли вообще?

— Кузина в монастыре Святой Веры, можете проверить, она там под именем девы Марфы. Девственницей же до старости дожила, ею и помрет. А покойник, как водится, взялся из покойницкой. Я купил помершего бродягу за золотой вир, отмыл и обрядил в собственный камзол. Вот и вся недолга.

— Тоже в монастырь пойдешь грехи замаливать. Вот и вся недолга, — король потерял интерес к Фурдику, однако Софья не готова была так быстро простить убийцу матери.

— И все? Пусть этот кровопийца живет в монастыре и радуется? А кто ответит за жизнь юной девочки-служанки, загубленной им в Драконьем замке? А кто утешит сестру Велицы, которая так и не дождалась ее возвращения? Предателям и душегубам место на плахе.

— Вся в отца, — произнес Таллен. — В моего отца, твоего деда. Тот тоже вечно всех на плаху посылал.

Оглянувшись на задыхающегося от ужаса доктора, произнес:

— Ему и так немного осталось. Леди Шер призналась, что доктора съедает смертельная болезнь. Но мы не из тех, кто отказывает немощным в помощи, правда, дочь?

Фурдика унесли — ноги старика уже не слушались.

В комнату вошел офицер с папкой в руках и протянул ее королю.

— У меня в руках бумаги Гванера, — Таллен развязан красную ленту, и Донну передернуло от осознания, что сейчас все узнают унизительную правду о насилии, убийствах и вседозволенности ее брата. — Убегая, ты забыла их спрятать.

Королева с трудом, но поднялась со скамьи. Гордо задрала подбородок.

— Я готова выслушать приговор. Довольно театра! Признаю, что потворствовала Гванеру, но иначе не могла. Мы, велирийские женщины, всегда верны… семье, — она не хотела еще раз озвучивать причину, по которой пребывала во власти насильника. — Я приму любое решение, Ваше Величество.

На этот раз Софья воздержалась. На ее взгляд сама плаха не заслуживала такого преступника, поскольку Соня видела в Донне лишь зло. Но она не могла не вспомнить, что для Дрейга та была любящей и заботливой матерью.

Отложив бумаги, Его Величество произнес:

— Я верну вас вашему отцу. Пусть он сам решает, какой вы достойны судьбы.

— Нет! — закричала Донна. Ее вечно бледное лицо пошло пятнами. — Нет! Разрешите мне остаться. Я тоже уйду