Северный ветер - Александрия Уорвик

От первого же прикосновения король напрягается. С тугих, рельефных мускулов стекают пот и грязь, и вода мутнеет еще больше. Представляю, что купаю старую каргу. Кого угодно, кто не заставит сердце биться чаще. Но быстро осознаю, что воображение меня не спасет. Слишком уж чувственно ощущается упругость кожи под моими осторожными скользкими пальцами.

Намылив шею и плечи, я спускаюсь по рукам. Ладони обводят контуры мышцы. Движутся по коже, горячей, как в лихорадке. Или, может, мне только кажется.

Отстраняюсь под легкий плеск.

– Наклонись, пожалуйста.

Король неподвижен, словно каменная стена. Борюсь с отчетливым желанием выглянуть, увидеть его лицо – из страха перед тем, что там обнаружу. Неприязнь? Нет, вряд ли мои прикосновения ему отвратительны. Он целовал меня с таким голодом, будто без моих губ ему не жить.

Разжав пальцы, которыми стискивал края ванны, Борей наклоняется вперед. Сероватая вода плещется о стенки. И передо мной наконец предстает изгиб спины, каждый выступающий позвонок.

И каждый шрам, ее уродующий.

Я замираю. Я видела их раньше, но вблизи – никогда. Кожа даже не похожа на кожу. Больше на изрезанную, вздыбленную, вывернутую землю. Некоторые рубцы будто успевали зажить, а потом их вновь вспарывали.

Ужасное зрелище. Могу лишь представить всю степень страданий.

Нежнейшими прикосновениями я провожу мыльными руками по неровным шрамам. У Борея перехватывает дыхание, и он судорожно выпускает воздух из легких. Склоняет голову в знак доверия, от которого у меня в горле встает ком.

– Это я предложил встать на сторону тех, кто сверг старых богов, – едва ворочая языком, произносит Борей.

Я смываю полосы грязи там, где ремни нагрудника впивались в тунику.

– Я был убежден, что эта новая жизнь, при новых правителях, даст нам больше свободы, больше влияния. – Король сглатывает, потом продолжает: – Очевидно, я ошибался. Прежде чем нас изгнали, моих братьев и меня должны были выпороть. Новые боги желали наказать нас в назидание прочим, показать, что случается с теми, кто посмел бы против них сговориться. Я вызвался получить плети за братьев. Боги прежде всего тщеславны и властолюбивы. Они замедлили способность моего тела исцеляться, чтобы на коже остались шрамы. Чтобы я всегда помнил о своем поражении.

И он умолкает. А я перевариваю услышанное, заполняю пробелы в том, что я знаю о короле, и в том, в чем я, как мне казалось, была уверена.

– Они болят? – спрашиваю я, зачерпывая ладонями воду и смывая пену, что стекает по бороздкам на спине.

Борей совсем роняет голову на грудь.

– Рубцы иногда дергает, и если не размяться перед сильной нагрузкой, болит спина, – последнее слово почти неслышно.

Он засыпает прямо в ванне.

– Тебе нужно отдохнуть. На ногах еле держишься.

– Я не могу отдыхать. – Борей выпрямляется, поворачивает голову в попытке на меня посмотреть. – Слишком многое нужно сделать, слишком много раненых, погибших. Мне удалось залатать Темь, но не знаю, надолго ли этого хватит. Такое чувство, будто смертным внушают желание прорваться в Мертвые земли. Бессмыслица какая-то.

И добавляет:

– Нужно укрепить защиты вокруг цитадели, но придется дождаться, пока не восстановится моя сила. И мне нужно составить список убитых.

Борей пытается встать, но настолько истощен, что ему удается лишь расплескать воду через край.

Если Король стужи меня не послушает, придется действовать хитростью. Тело слишком взвинчено, а мысли без остановки кружат, и кружат, и кружат… прекрасно понимаю, что ему нужно.

– Ты слишком напряжен, – шепчу я, пробегая кончиками пальцев по его плечам.

Борей внимательно наблюдает, как я передвигаюсь вместе со стулом так, чтобы видеть его спереди.

– Могу я кое-что предложить?

Словно ощутив перемену в воздухе, Борей всматривается в мое лицо, задерживает взгляд на губах. Его веки снова опускаются, прикрывая лазурь глаз, пылающих, несмотря на усталость.

– Слушаю.

– После разрядки тело, как правило, расслабляется.

Борей удивленно приоткрывает губы.

– Секс?

Низкий хриплый голос задевает звенящую струну внутри меня, меж бедер. Уронив взгляд на мутную воду, к раздвинутым ногам короля, я замечаю слабые очертания его возбуждения, что покоится на животе.

– Не секс. – Звучит сипло. Боги, мне бы воды. В смысле, вина. – Я займусь лишь твоим удовольствием.

Если уж мне суждено гореть в аду, каким бы он ни был, я хочу, чтобы Борей горел вместе со мной.

Молчание затягивается. Мы пристально смотрим друг на друга, и мне становится интересно: а понимает ли Борей, что мое предложение породили мои же собственные эгоистичные желания? Я хочу прикасаться к нему, ощутить, как оживает его тело, видеть, как он расщепляется, и плевать на последствия.

– Как это будет? – осторожно интересуется Борей.

Ну, он не говорит «нет».

Уже что-то.

– Тебе не придется ничего делать. Просто лежи, а я тебя потрогаю.

Король всматривается в мое лицо, будто ищет, где же ловушка. А если она и есть, то я сама же в нее попалась.

В конце концов Борей откидывается назад – сдается, но по-прежнему насторожен. Напряжение на миг нарастает, но тут же гаснет.

Пробегаю пальцами по самой поверхности воды, давая ему устроиться поудобнее. Он полулежит, согнув колени, раздвинув ноги, воплощение царственности в каждой закаленной в битве черточке, каждом нежданном изгибе.

Кончики пальцев касаются живота под водой, и Борей вздрагивает. По коже вслед за ними разбегаются мурашки. У меня до боли пересыхает во рту, я все прокладываю дорожку вверх по рельефному животу, по великолепной груди, а потом снова вниз – и заканчиваю тем, что обхватываю ладонью его твердый, налитый кровью ствол.

Борей стонет, беспомощно выгибаясь под моей рукой.

Мысли куда-то утекают, как сквозь сито. Ощущения – ровно как те, что остались в памяти. Пульсирующий, упругий жар, облеченный в плоть. Медленно, на пробу, провожу от корня до головки и обратно. У короля подрагивают бедра, он набухает в моих пальцах еще больше, и по воздуху плывет мускус его возбуждения, лишая меня остатков разума.

Наблюдаю, как двигается в мыльной воде моя рука. А Борей, в свою очередь, неотрывно смотрит мне в лицо, и с его губ срывается шипение всякий раз, как я уделяю особое внимание головке. Дрогнув в моей ладони, он становится еще тверже.

– Хорошо? – интересуюсь я, поймав взгляд короля.

Нет. Медленнее.

Тени соткались на его пальцах в когти. И когда поглаживаний становится недостаточно, Борей начинает покачивать бедрами, легко и размеренно, толкаясь членом в руку. Плещется вода, но звук доносится будто издали. Мое тело пылает огнем. Прикасаться к нему без стеснения, без границ… и он потрясающий.

Обжигающий жар поднимается до самого горла. Когда рука скользит к самому основанию, Борей прерывается, тяжело дыша. И я понимаю: он пытается мне что-то показать.

– Вот так? – Я повторяю движение.

Оторвав руку от края ванны, Борей обхватывает мое запястье. Черные тени щекочут мою смуглую кожу. Он