Идеалы мисс Райт. Дилогия - Кристина Зимняя

В его поисках я посмотрела на часы на стене, на шкаф, на хозяйское кресло. Вот оно – на рабочем столе Алекса валялись его куртка и шарф. Интуиция взвыла пожарным набатом, что неспроста они там валяются.

Непорядок! Просто вопиющее безобразие, которое надо немедленно исправить! С возгласом «Я уберу!» я устремилась за одеждой, как вампир за свежей кровью, но забрать ее не сумела. Уже возле самой цели меня настиг сосед и ловко втерся между мной и добычей, придавив свисавший со столешницы рукав бедром.

– Я вам что велел, мисс Райт? – сердито выпалил он и тихонько добавил: – Не трогай!

Смещенная хозяйской ногой куртка немного сползла, приоткрыв стопку из очень знакомых пухлых папок, из-под которых выглядывал уголок плотной серой бумаги с какими-то цифрами.

– Бетси, – одними губами проговорил Алекс, – пожалуйста!

Я кивнула, поворачиваясь, как бы невзначай, поправила шарф, чтобы он закрыл образовавшуюся в маскировке документов прореху, и пошла к выходу. И даже дверью не хлопнула – что бы ни происходило в обители главного редактора, это что-то наверняка имело второе дно, которое вряд ли понравится Каролине. Если, конечно, она когда-нибудь окажется в курсе дела. Я-то точно не скажу кукле, что в тот момент, когда она вовсю флиртовала с владельцем кабинета на диване, на его столе лежало досье на нее саму и ее мужа. И еще листок с цифрами! Я не увидела число полностью – лишь его начало, – но это наверняка была именно та комбинация, что лежала в моей сумочке, тщательно скопированная с бумажки, которую мы с соседом полночи искали в его библиотеке.

Словом, гадкий, коварный Фрэйл-младший, похоже, не устраивал свою личную жизнь, а выуживал информацию для статьи из наивной жертвы. Знать бы еще, почему это меня так обрадовало!

За мисс Руддол я, поразмыслив, не пошла – после премьеры она перестала вызывать у меня негативные чувства, и мне даже было теперь ее немного жаль. Напившись, Труповедка стала как-то живее, понятнее. Да и то, что она всячески меня избегала, явно стыдясь своего поведения на приеме и в машине Алекса, сыграло свою роль. Никакого смысла звать Бетси не было. Ну не некролог же герцогиня явилась заказывать, в самом-то деле! Значит, суть приглашения в чем-то другом. В чем же? Показать влюбленной сотруднице соперницу, дабы не питала иллюзий? Или, наоборот, заставить ревновать, чтобы…

Чтобы что?

И кого заставить – Труповедку? Или, быть может, красавицу-синеглазку?

Настроение, взлетевшее было на облака от разоблачения соседского коварства, устремилось в темные глубины океана. Мне вдруг стало так противно и досадно и жутко захотелось что-нибудь разбить – желательно, о чье-то фарфоровое личико.

Что, если я ошиблась? Что, если мистер Олень припрятал компромат, чтобы не отпугнуть объект своих нежных чувств? С чего я вообще взяла, что он ведет какое-то расследование и затевает разоблачительную статью? Что, если он просто ринулся изучать досье, чтобы выяснить, какие цветы предпочитает объект вспыхнувшей в нем страсти?

От этих мыслей разболелась голова. На месте мне не сиделось, и я принялась сперва переставлять предметы на своем столе, а потом метаться по приемной. Зачем-то распахнула шкаф и долго бездумно таращилась в его недра – как будто оттуда мог появиться ответ на вопрос, какое мне, собственно, дело до мотивов соседа. Ну, влюбился он в синеволосую слащавую гадюку – мне-то что?

Завернув в свой закуток за стеллажом, я остановилась у зеркала и пытливо уставилась на двойника в отражении. У Мэнди за стеклом был на редкость нервный и нездоровый вид – пятна лихорадочного румянца, скорбно поджатые губы и очень несчастные глаза.

Осознание пришло внезапно, словно кто-то окатил ведром ледяной воды – я же ревную!

Я! Ревную! Алекса!

Мысль была настолько абсурдной, невероятной, дикой, что больше походила на бред. Я даже лоб пощупала, проверяя, нет ли у меня жара. Жара не было, зато, стоило представить Фрэйла, целующего кукольный ротик герцогини, как руки сами по себе сжались в кулаки, а макушка зачесалась, как будто на ней вот-вот должны были прорезаться рога.

Не может быть! С чего бы мне ревновать? Можно подумать, Каролина Айвори норовит увести у меня начальника, чтобы занять мое рабочее место. Или она на должность соседки претендует? Или в закадычные враги попасть мечтает? Стать объектом для подколок, глупых прозвищ и воспитательных бесед? Герцогиня всего лишь на шею Алексу вешается. Не первая и, наверняка, не последняя. Так что мне до того?

Я кое-как доковыляла до секретарского кресла и рухнула в него. Подперла щеку ладошкой, облокотившись на стол, и уставилась на дверь в кабинет. Мысли, поскакали в беспорядочной пляске, потом выстроились в цепочку и закружились хороводом, в центре которого ехидно улыбался несносный сосед. Именно это выражение его породистой физиономии я всегда ненавидела.

А ненавидела ли?

Или все оскорбительные эпитеты, вся неприязнь, все выискивания недостатков были всего лишь средством самозащиты? Попыткой скрыть истину от самой себя? Средством, чтобы Алекс обратил на меня внимание. И это отчаянное стремление добиться успеха именно в журналистике – не являлось ли и оно фрагментом общей картины?

Продолжать врать самой себе было бессмысленно – пришлось признать, что я давно влюблена в гадкого, мерзкого, совершенно несносного соседа. И истинная причина моей ненависти – понимание, что он никогда не ответит взаимностью какому-то там одуванчику!

Приятного во внезапном открытии было мало. Да что там – ничего не было. Одна большая катастрофа, по масштабам сравнимая с ураганом. В рамки открывшейся истины до противного логично укладывалось все: и бесконечные перепалки, и моя неприязнь к Бетси, и даже злость на испорченный первый поцелуй – ведь не меня Алекс целовал на том балу, а таинственную незнакомку под маской. А еще эта, казалось бы, абсурдная досада, что сосед не затеял после бала масштабные поиски загадочной дамы! Я-то уверяла себя, что расстроена из-за того, что недоделанный вампир не развлекает меня безрезультатными метаниями, а на деле, выходит, подсознательно хотела, чтобы он меня нашел. Чтобы догадался, чтобы признал, что я не жалкий полевой цветочек, не маленькая девочка, а привлекательная взрослая девушка. Чтобы прозрел, чтобы заметил…

Дура!

Мне очень захотелось подойти к окну и постучаться о него головой, как делал это Алекс накануне. Вдруг поможет вернуть привычную картину мира? Не помогло. Разве что после встряски из мешанины мыслей выплыла еще одна – а с чего это меня так неожиданно осенило? Может мистер Коварство что-то подсыпал в мой кофе? Ну не могла же я заблуждаться сколько времени и ни с того ни с сего