Кристина Старк - Крылья

Ознакомительный фрагмент

– Как она? – спросила я, едва заметно дернувшись от тембра чужого голоса, вырвавшегося из горла. Ида окинула меня изучающим взглядом, все остальные даже головы не повернули. Какой-то небезразличный паренек шел мимо, решил помочь, подумаешь.

– Ей сказочно повезло, что у крошки Изабеллы такая реакция. Еще несколько дюймов, и я бы раздавила ей голову, как орех, – сказала блондинка, тыча пальчиком в ссадину на моей щеке.

Я повернула голову и опешила. Рядом со мной сидела девочка, лет двенадцати-тринадцати на вид, и если бы не кроваво-красная помада и глаза, щедро подведенные дымчато-черным, я бы не дала ей больше десяти. Но она говорит, что… за рулем была она? Но она же ребенок! Нет, я наверно что-то не так поняла. И как этот идиот (я украдкой взглянула на бородатого мужика) разрешил ребенку сесть за руль?! Впрочем, стоит отдать этой крошке должное…

– Значит, машину вела ты? – как можно ровнее спросила я.

Девочка направила на меня огромные пронзительно-голубые глаза-прожекторы и ответила глубоким, низким, совершенно не детским голосом:

– Да. А что? Мне шестнадцать. Хотя все говорят, что я выгляжу… моложе. А вожу уж точно лучше, чем некоторые ходят. Она, эта ваша подружка, – больная, что ли?

– Изабелла, – одернул ее бородатый и снова наклонился к моему телу. Его руки старательно проверяли мой череп на предмет повреждений.

– Значит, она в порядке, да? – неуверенно подала голос Алька, которая все это время не выпускала мою безжизненную руку.

Незнакомец кивнул. Девчонка обменялась с ним взглядом и заговорила:

– Похоже на то. Пульс в норме, травм черепа нет, не считая ушиба лицевой кости. Она просто в отключке. Мы подкинем вас до ближайшей клиники, пусть проверят, может быть, сотрясение.

– Ну нет! – выкрикнула я. Четыре лица повернулись ко мне, как по команде. Если они увезут меня – мое тем, – а я останусь тут, то сможет ли моя душа вернуться? Сможет ли «прыгнуть» так далеко? А что если нет, что если есть… ограниченный радиус действия? Бежать за машиной? Проситься поехать с ними? Для меня в машине просто не будет места. А если бы и было… я сжала кулаки, костяшки на правой руке пару дней назад были ободраны и сейчас покрылись толстыми бурыми корками, на другой руке позванивал браслет с черепами. Меня – бритоголового пацана с разбитыми кулаками – никто не впустит в машину. Я сжала зубы. Нужно задержать их, пока я не «вернусь». А потом катайте меня по больницам до заворота кишок…

– В-вы уверены, что ее можно транспортировать? – задребезжала я, срываясь на подростковый фальцет. – А что если у нее что-нибудь с позвоночником?

– Да, ее можно транспортировать, – отрезал мужик, за что я его тут же возненавидела. Тембр его голоса пробудил во мне какое-то странное смятение, но тогда, охваченная неистовой паникой, я не придала этому значения.

Мужик тотчас поднял мое тело на руки, придерживая болтающуюся голову. Блондинка встала и пошла открывать заднюю дверцу. Я запаниковала.

– С чего такая уверенность? Ты врач, что ли? Я считаю, что нужно дождаться скорую, – грубо заговорила я, выпрямляясь в полный рост.

– Да, он врач, можно и так сказать, – кивнула блондинка, разглядывая меня с ленивым любопытством. – Так что ей сегодня повезло вдвойне.

– Эй, какие-то проблемы? – раздраженно бросила мне Алька.

Мужик, к моей превеликой злости, вообще не обратил на меня никакого внимания, Ида с Алькой суетились вокруг и создавали видимость помощи, пока он без особых усилий переложил мое тело в машину.

– Я вам так благодарна, – сбивчиво начала Алька. Обычно таким голосом она говорила аккурат перед тем, как разреветься.

Я была на взводе, мысли лихорадочно сменяли одна другую. Я хлопнула себя по карманам штанов, запустила в них руки: денег нет, но зато…

– Никто никуда не поедет, – объявила я, вытаскивая из кармана складной нож. Я даже задуматься не успела над тем, как высвободить лезвие, пальцы как будто действовали сами: привычным движением сжали его с двух сторон, и лезвие тут же выскочило. Я стояла с ножом в руке, опустив голову и приготовившись к борьбе. «Нужно задержать их. Их нужно задержать», – и больше никаких мыслей.

Бородатый, который уже был готов сесть в машину, остановился и уставился на меня. Меня снова охватило необъяснимое волнение, такое же, какое я испытала, впервые услышав его голос. Его сузившиеся от напряжения глаза в сумраке казались почти черными.

– В машину, – скомандовал он Альке и Иде, обходя автомобиль и загораживая их собой. Девчонки суетливо забились внутрь. Я не сводила с него глаз, он – с меня, и тут… Его подружка рассмеялась!

Я в недоумении перевела на нее взгляд: девчонка, в отличие от моих подружек, испуганно юркнувших в салон, и не думала прятаться: она прислонилась спиной к машине, сунула руки в кармашки своей крохотной курточки и… беззаботно улыбалась. Но вовсе не ее поведение было самым странным в этой ситуации. Мужик, казалось, не удивился тому факту, что его малолетняя спутница не скрылась в машине. Как будто он… не боялся за нее! Он попросил Иду с Алькой залезть в машину, но, казалось, вовсе не переживал за белокурого ребенка, стоящего рядом с ним напротив вооруженного пацана!

Я сжала нож в руке, нутром ощущая, что здесь что-то не так. Бородатый мужик, ввергающий меня в необъяснимое волнение, и хрупкая девочка-подросток, улыбающаяся при виде головореза с ножом в руке.

– Эй, – едва слышно сказала она, опуская руку ему на плечо. – Ни к чему привлекать лишнее внимание.

Эти слова заметно подействовали на незнакомца. Секунду назад его глаза-угли были готовы прожечь во мне две аккуратные дырки, но теперь он заметно поостыл. Я замерла с ножом наперевес, не нарываясь, но и не отступая.

Девочка обошла машину и уселась за руль. Бородатый проводил ее взглядом, повернулся ко мне и сказал:

– Убери нож. У тебя три секунды.

Он стоял напротив, обжигающие глаза, темная рубашка, серебристая цепочка на шее…ив этот момент я узнала опасный сумрак этих глаз! Нож выскользнул из моей руки и звонко ударился об асфальт. Я зажмурилась. И открыла глаза снова. Нет, этого не может быть… Это или галлюцинация, или какая-то дурацкая шутка!

Передо мной стоял Феликс.

3. Здесь, сейчас. наедине

Как же так? Живой, невредимый, на новехонькой тачке, в компании смазливой девчонки – как будто у него не было и нет матери, жизнь которой после его исчезновения стала легко укладываться в две буквы: ад.

Конечно, это он. Только сгущающиеся сумерки и мое потрясение помешали мне узнать его раньше. Но какие-то крохотные звоночки в подсознании дрогнули сразу же, как только он заговорил. Сразу же, как только я увидела его… Ох, мерзавец!