Дженнифер Эстеп - Спартанский Холод (ЛП)

После чего мы просто ждали появления остальных членов Протектората, которые должны были обыскать оставшуюся часть здания и идентифицировать Жнецов.

Пока остальные продолжали исследовать травы и осколки, разбросанные на полу, я подошел к артефактам, чтобы получше их разглядеть. О некоторых я уже слышал. Например, о щите Ареса, принадлежавшем греческому богу войны; или о копье египетской богини войны Сехмет. Однако некоторые предметы были довольно-таки сомнительными, ну, например, несколько мелких бриллиантовых колец, якобы принадлежавших Афродите, греческой богине любви, или полу сгоревшая свеча Сольи, скандинавской богини солнца.

Я нахмурился. Жнецы выкрали оружие – здесь все ясно. Но вот для чего им нужны были кольца и свечи? Я покачал головой. Как бы то ни было, это явно не сулит ничего хорошего. До того ужасного нападения в зрительном зале Аоиды я даже не задумывался для чего Жнецы украли украшения Апаты из библиотеки Древности. И в конечном итоге Агрона использовала рубины и другие камни, чтобы попытаться превратить меня в пустую оболочку для Локи.

Тем не менее, несмотря на мое беспокойство по поводу того, что Жнецам удалось заполучить в свои руки столько артефактов – я представлял, для чего они могут их использовать – все мои мысли были о Гвен и о том, как бы они ей понравились. И хотя она постоянно жаловалась, что вынуждена работать в библиотеке, но я-то знал, что на самом деле она наслаждалась, находясь в окружении книг и всех этих редких, диковинных предметов и артефактов, которые на протяжении многих лет собирал Никамедис и другие библиотекари до него.

Если бы Гвен была здесь, она бы переходила от одного артефакта к другому, прикасаясь к каждому, а ее фиолетовые глаза светились бы от волнения, когда она воспользовалась своей психометрией, чтобы разгадать тайны артефактов. Иногда, слушая ее рассказы о книгах, мечах и луках, о том, как их использовали на протяжении многих лет, можно было подумать, что эти предметы на самом деле живые.

Конечно, я бы поддразнивал ее за то, что она так взволнована из-за кучи книг, оружия и украшений. Она бы мило сморщила носик, как умела только она, закатила глаза и ударила по плечу, сказав, что я зануда и обломщик...

– О чем думаешь? – поинтересовался отец, подойдя ко мне.

– Ни о чем. Просто... ничего. Почему ты спрашиваешь?

Он помедлил. – Ты улыбался. Впервые с тех пор как... в общем, ты уже давно не улыбался.

– Ох.

В этом не было ничего удивительного. Мысли о Гвен всегда вызывали у меня улыбку... пока я не вспоминал, что сотворил с ней.

Я больше ничего не сказал, надеясь, что отец сразу уйдет. Однако он остался рядом со мной. Так мы и стояли возле стола, рассматривая оружие и остальные артефакты, и не глядя друг на друга.

Наконец, отец прочистил горло, прерывая неловкое молчание. – Ты сегодня хорошо сражался, – похвалил он. – Хотя ты не должен был убегать, не зная, сколько еще Жнецов прячутся здесь. Если бы их было больше, они бы нас разделили. Они могли убить тебя.

Я закатил глаза.

– Я уже не ребенок, папа. Давно не ребенок. Я – спартанец, а спартанцы любят воевать. И ты знаешь об этом, потому что ты тоже – спартанец. Я видел Жнеца, и не мог позволить ему уйти. Я побежал за ним не чтобы рассердить тебя. А потому, что ты и остальные контролировали ситуацию в столовой. И это было правильным решением, как-никак он привел меня к артефактам. Кто знает, сколько часов бы мы потратили на их поиски? Кроме того, если бы Сергей и Инари поступили также, ты бы не стал читать им нотации.

На мгновение в его глазах вспыхнула ярость, и он стиснул зубы. Я напрягся, приготовившись к новой ссоре. Это то, чем мы занимались с тех пор, как погибли мама и сестра.

– Знаю, – согласился он. – Ты прав. Я бы не стал сомневаться в решении Сергея или Инари, если бы они поступили также. Но только потому, что они – члены Протектората, подготовленные к таким ситуациям, и знают, на какой идут риск. И дело не только в этом... они сознательно согласились на риск, присоединившись к Протекторату.

Я открыл рот, чтобы сказать, что я также осознавал всю степень риска, но он поднял руку, заставив меня проглотить слова – пока что.

– Просто... Я уже потерял твою маму и сестру. Из-за Агроны и всего... что она сделала.

Голос отца был низким и хриплым, будто ему было больно произносить это, наконец, признавая жестокое, злобное предательство Аргоны. Он не произносил её имени с того самого дня в Аоиде. По крайней мере, при мне. Уверен, он разговаривал о ней с Сергеем и Инари, о том, как лучше всего найти ее и остановить навсегда.

Отец вновь прокашлялся.

– Я не хочу потерять ещё и тебя, Логан. Я уже и так многое потерял из-за Жнецов. Мы все. Особенно ты.

Отец смотрел на меня, на его лице была гримаса неподдельного страдания. И сейчас я впервые заметил его слегка тронутые сединой виски, ссутуленные плечи и то, как свисал окровавленный меч в его руке, будто оружие стало слишком тяжелым. Всю мою жизнь отец был для меня большим авторитетом, которому, казалось, все нипочем, даже убийство жены и дочери. Но теперь я понимал: он такой же человек, как и все мы, и страдает не меньше моего.

– Я понимаю, и мне очень жаль, – сказал я. – Я тоже не хочу потерять тебя. Но ты – глава Протектората, а я твой сын. Для Жнецов мы оба – лакомый кусочек. Кроме того, мы – спартанцы. Мы всегда будем находиться в самом эпицентре боя. Мы те, кто мы есть, и изменить нашу природу нам не под силу. Но как насчёт, чтобы заключить соглашение: в будущем мы оба будем немного более осторожнее?

Он сухо кивнул и пару раз моргнул, будто что-то попало ему в глаз. Да, я чувствовал то же самое.

Положив окровавленный меч на стол, шагнул вперед и обнял его. Папа напрягся, и у меня дыхание перехватило, в то же время я задавался вопросом, стоило ли вообще делать это. Я боялся, что отец не ответит на объятия, потому что на самом деле боялся меня, как тогда студенты в зрительном зале, несмотря на все его слова об обратном.

Но спустя мгновение он поднял руки и крепко прижал меня к себе.

Объятия в значительной степени исчерпали границы нашей эмоциональности. Мы быстро разорвали объятья и расступились. Отец кивнул мне, после чего отошел поговорить с Сергеем и Инари в другой конец комнаты. Я ответил на кивок и проводил его взглядом.

Через некоторое время я заметил, что снова улыбаюсь – да и чувствую себя куда лучше, чем за последние дни.

Полчаса спустя появились еще несколько членов Протектората. На мужчинах и женщинах были одеты уже знакомые серые мантии, как и на отце, Инари и Сергее. А на некоторые были защитные костюмы: отец предупредил, что в комнате разлиты химикаты и повсюду валяются странные пакеты с травами.