Лиза Дероше - Первородный грех

— А что насчет неё? — его голос звучит довольно резко.

Я наклоняюсь ближе, пытаясь прочесть что-нибудь в его глазах. Наконец я пожимаю плечами.

— Ничего особенного.

Фрэнни прислоняется к столу рядом со мной, и мы оба выжидающе смотрим на Люка.

— Я даже не знаю… — произносит Люк, но когда он перехватывает взгляд Фрэнни, выражение его лица смягчается.

— Наверное, было бы проще, если бы мы могли тебя видеть. Во всяком случае, мы точно бы знали, когда ты находишься рядом, — повторил он слова Фрэнни, сказанные ранее.

Я улыбаюсь, расслабившись, и закидываю ноги на стол. Я балансирую на задних ножках стула.

— Я думаю… — возмущается Фрэнни, скидывая мои ноги со стола, и возвращая ножки стула на пол. — Ради всего святого, Мэтт! Тебе не нужна еда, но мы за ним обедаем. Ноги со стола.

— Извини, — смущаюсь я, выравниваясь на стуле.

— Полагаю, следует начать с соседей. Мы встретимся и посмотрим, что из этого выйдет.

Демон вскидывает голову, и что-то вспыхивает в его глазах.

— Лили?

— Я так думаю. Или еще кто-нибудь, с кем ты знаком, — добавляю я, зная, что у него тут больше нет знакомых.

Фрэнни усаживается напротив меня и смотрит на демона.

— Что ты думаешь по этому поводу?

Она прищуривает взгляд.

— Я согласен.

— Великолепно. Когда в следующий раз появится Лили, притворимся, что я пришел к вам. Ну, ты понимаешь… посмотрим, как пойдет.

Фрэнни буквально сияет, поправляя стол.

— Все будет просто замечательно!

Я ловлю себя на том, что хочу, чтобы она оказалась права, в то время как демон направляется к двери.

— Мне нужно на работу. Ты подбросишь меня до Галлагеров? — спрашивает она.

Люк следует за ней, улыбаясь.

— Интересно было бы посмотреть, как бы ты остановила меня.

Глава 4

Борьба с демонами

Утренние смены в «Рикко» всегда намного легче.

После смены я пропахла едой насквозь, и поэтому, вернувшись домой, сразу иду в душ. Переодевшись в чистые майку и джинсы, ощущаю себя человеком, когда возвращаюсь в свою комнату. Мэтт растянулся на моей постели, вставив наушники в уши, и просматривает мой iPod. Он поднимается, усмехаясь мне, затем его голова свешивается вниз, его кудри песочного цвета движутся в такт музыке, которую слышит только он.

— В своей следующей жизни я стану рок-звездой, — вопит он.

Я подбегаю и выдергиваю наушники из его ушей.

— Шшш! Ты хочешь, чтобы тебя услыхал весь мир?

Его губы и глаза распахиваются.

— Ой.

Я улыбаюсь, поскольку понимаю, что он только что произнес.

— В твоей следующей жизни?

— Да.

— У тебя предполагается следующая жизнь? — спрашиваю я, опускаясь на кровать.

— Нет. Нет, не в общепринятом смысле. Но когда я справлюсь со своими обязанностями опекуна, я соберу рок-группу.

— На небесах существуют рок-группы? — удивляюсь я, пытаясь себе это представить. — Это не звучит, как «хор ангелов» в представлении церкви.

Он фыркает.

— Нет там никаких хоров.

— Так небесные напевы длиннее, чем «Дорога в ад»? — смеюсь я, думая как бы отец О'Доннелл воспринял эту новость.

Когда я оглядываюсь, Мэтт усмехается мне в ответ.

— Что?

— Помнишь, как мы пытались продать Мэгги соседям? — спросил он. Я рассмеялась над воспоминанием.

— Потому, что мы хотели щенка, и мама велела экономить карманные деньги.

— И мама отправила нас обсудить это с отцом Махони…

— И он сказал, что мы не достаточно ее уговаривали, — закончила я за него.

Он смеялся, переворачивается на спину. Затем поднялся на локтях. Перестав смеяться, но улыбка все еще играла на его лице.

— У отца Махони было верное представление. Небеса устроены не совсем так, как представляют люди.

Я ложусь на спину рядом с ним и смотрю в потолок, прикидывая, как бы все обстояло, если бы Мэтт до сих пор был жив. До того, как Мэри переехала в прошлом месяце я была единственной сестрой, у которой не было соседа по комнате. Даже будучи уверенной, что Мэтт больше не живет в этой комнате, он все равно остается моим лучшим другом.

— Я размышляла о моем Влиянии…

Я затихаю, не зная как продолжить.

— Да, я видел драку в парке на прошлой неделе. Хорошая работа, сестренка.

Он усмехается, и мне хочется его стукнуть.

— Знаешь что? Забудь это.

— Извини, — говорит он, но все еще продолжает улыбаться.

— Так что по этому поводу? — Я глубоко вздыхаю. — Если я превратила Люка в смертного…

Он откатывается обратно, и пихает меня в плечо.

— Все совершают ошибки.

Я слышу сдержанный смех в его голосе и прихожу в ярость. Я сажусь на кровать и впиваюсь в него взглядом.

— Боже, Мэтт! Я говорю о серьезных вещах.

Его глаза распахиваются, и он отстраняется от меня.

— Извини…

— Я хочу, чтобы ты тоже стал смертным, — проболталась я. — Хочу, чтобы ты вернулся.

Его глаза становятся еще шире, и он садится.

Он просто смотрит на меня, и в течение затянувшейся минуты никто из нас не произносит ни слова. Наконец он отмирает и отрицательно качает головой.

— Нет, Фрэнни. Слишком поздно. У меня есть обязанности. — Он резко приближается. — Это важно. И я в любом случае не могу снова стать твоим братом. Став смертным, я буду вынужден начать новую жизнь в другом месте. Сейчас я, по крайней мере, могу быть с тобой. — Улыбка расцветает на его лице. — И быть ангелом — значит иметь определенные преимущества.

Мое сердце сжимается, но я понимаю, что он прав.

— Теперь, когда это осуществимо, ты отказываешься от моей помощи.

— Это не настолько плохо. Я могу все еще дать тебе «влажный испуг», — заявляет он, облизывает палец и прикасается к моему уху.

Я вскакиваю с кровати и хватаю салфетку на тумбочке.

— Эй! Это отвратительно, — возмущаюсь я, стирая его слюну со своего уха.

— Слюна ангела имеет волшебные свойства. Тебе следует сохранить это.

Он указывает на ткань. Я впиваюсь в него взглядам, протягивая салфетку.

— То есть как?

Его лицо выглядит удивленным.

— Я немного приврал.

— Я знала, что ты далеко не ангел! — огрызаюсь я и кидаю салфетку в мусорное ведро, в то время как мама сообщает, что обед готов.

Я усмехаюсь через плечо, и Мэтт исчезает, как только я открываю дверь, чтобы спуститься. Я добираюсь на кухню, где хлопает задняя дверь. Я вижу дедушку.

— Дедушка!

Я подбегаю, чтобы обнять его.

— Моя девочка, — восклицает он, и я замечаю разочарованное лицо Мэгги, поскольку она тоже входит на кухню.