Марта Поллок - Богиня из офиса

— Вам действительно не все равно? — недоверчиво спросила она.

Александр усмехнулся.

— Вас это удивляет?

Его и самого это удивляло.

— Откровенно говоря, да. Вы кажетесь человеком, который не верит в то, что нужно испытывать боль или проявлять слабость. Таким плевать на кого и на что угодно.

— Вы раскусили мой характер или его отсутствие, прекрасная нереида, — весело признался он. — Холодный, циничный и легкомысленный. Это так, и я не собираюсь оправдываться.

— Но дело с продажей детей, похоже, по-настоящему задело вас, — сказала Габриель, задумчиво глядя на него. И это обстоятельство ставило под вопрос его холодность, циничность и легкомысленность.

Александр пожал плечами.

— Просто я считаю, что это отвратительно — делать человеческие существа предметом купли-продажи. И мне противно, что такой мерзавец, как Дортсман, наживающийся на беззащитности и отчаянии людей, считается уважаемым членом общества.

— И мне, — тихо сказала Габриель.

— Мы можем остановить его. — Лицо Александра приняло предельно серьезное выражение. — Работая вместе, мы сможем проникнуть в его окружение, собрать необходимые улики и затем подтвердить выдвинутые против него обвинения. Мы покончим с ним и по ходу дела получим прекрасный материал. Вы согласны?

Работать вместе с Александром Холидеем? Габриель почувствовала возбуждение от столь увлекательной перспективы, особенно когда он так смотрит на нее своими поразительными, цвета морской волны глазами… Стоп, что это она?

— Я кое-что хочу узнать прежде, чем свяжу себя обязательствами, — сказала Габриель, решив, что надо сохранять контроль и над ситуацией, и над собой. — Прежде всего, как будет представлен материал вашей стороной? Поскольку я использую время и средства студии, я не хочу, чтобы ваши заказчики подали эту проблему поверхностно или пошло.

— Я мог бы возразить, что «Любопытный» и «Из первых уст» никогда не были ни поверхностными, ни пошлыми… — начал Александр.

Габриель сложила руки на груди и с сомнением покачала головой.

— Ну хорошо, я мог бы познакомить вас с парнем, который будет писать очерк для «Любопытного», и вы бы объяснили ему, как все это должно выглядеть. Он — их единственный корреспондент в нашем городе и один из лучших писателей в информационном бизнесе.

— Что объясняет, почему он работает в «Любопытном», этом бастионе желтой журналистики, а не в какой-то там мелкой газетенке вроде «Нью-Йорк таймс» или «Вашингтон пост».

— Меткий выпад, — улыбнулся Александр. — Один — ноль в вашу пользу, Габриель.

Его доброжелательная улыбка как-то странно действовала на нее, ее словно током пронизывало, а от его взгляда мурашки бежали по коже. Это чувство было и приятным, и пугающим одновременно. Разум подсказывал ей отвернуться, сердце — смотреть не отрываясь в эти холодные глаза, пока…

Пока что? Наслаждаться сентиментальным обменом взглядами с опытным ловеласом — верный способ нажить себе неприятности. А ведь он постоянно раздевает ее взглядом, нахал!

— Нам необходимо встретиться с ним как можно скорее, — сказал Александр. — Сегодня днем или вечером, хорошо?

— Но я не могу так просто вскочить и уйти. У меня дела.

— Отложите подготовку телефильма о повадках хорьков и скунсов, моя нереида. Мы на пороге самой важной передачи, которую когда-либо выпускала ваша студия… И может быть, единственной, имеющей отношение к жизни, — добавил он с откровенным вызовом в голосе.

Габриель понимала, что ей следует игнорировать его насмешки и общаться с ним так же бесстрастно и деловито, как с любым другим коллегой. Он намеренно старался раздразнить ее — это она тоже понимала.

— Меня тошнит от ваших злобных нападок на наши программы! — воскликнула, тем не менее, Габриель. — Если вы не прекратите, я даже и думать не буду о том, чтобы работать с вами!

— Слишком поздно, детка. Вы уже подумали и согласились. — Он усмехнулся и вручил ей недоеденный сандвич. — Теперь сядьте и поешьте. Вы ужасно раздражительны, и все потому, что ничего не ели со вчерашнего вечера, помните? Вам необходимо подкрепиться.

— Избавьте меня от ваших забот, — устало произнесла Габриель. — Я давно уже потеряла аппетит… и все благодаря вам, — не смогла она удержаться от едкого замечания.

Взгляд ее темных бархатных глаз скрестился со взглядом его зеленых.

Что-то — может, интуиция, может, опыт — подсказывало ему, что дело вовсе не в ланче. Он прочитал в ее глазах то, о чем она, возможно, и не догадывалась, и сделал так, как она хотела, хотя и боялась признаться ему в этом. Она не холодна, нет! Под напускной сдержанностью, словно под камнем, бьется горячее сердце.

Александр обнял ее за плечи и осторожно, но решительно усадил на стул.

— Необходимо уточнить некоторые обязательные правила нашей совместной работы, — сказал он хриплым голосом.

Она попыталась встать и доказать тем самым свою независимость, но, что более важно, установить безопасную дистанцию между ними. Его руки неумолимо вжали ее в стул.

— Правило номер один: если я говорю вам что-то делать, вы должны это делать. — Его голос был нежным, однако в нем звучала сталь. — Я буду руководить нашим расследованием, потому что знаком с преступным миром, где действуют такие опасные крысы, как Грегори Дортсман. Одной вам с ними не справиться. Ведь вы не привыкли к общению с подобными типами.

— Я не наивная дурочка, которую легко обмануть или запугать, особенно вам! — сказала она резко и попыталась подняться, на этот раз более энергично. Но все оказалось напрасно.

— Расслабьтесь, моя красавица, я не запугиваю вас.

Александр обошел стул и начал разминать напряженные мышцы ее плеч. Его голова склонилась, и он случайно коснулся подбородком гладких темных волос Габриель. Или неслучайно? Ее волосы были мягкими, блестящими и чудесно пахли. Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза. У него закружилась голова.

Сначала Габриель попыталась успокоиться и привыкнуть к мысли, что ей не удастся сдвинуться с места без его разрешения. Его руки демонстративно напоминали, с какой легкостью он может властвовать над нею, — вещь крайне неприятная для независимой женщины.

Но трудно было долго сердиться, ощущая прикосновения его больших теплых рук. То, что началось как расслабляющий массаж, постепенно переросло в возбуждающую ласку. Она старалась сидеть прямо. Но разве можно долго оставаться бесстрастной под его волшебными пальцами, чувствуя жар его тела и теплое дыхание на своих волосах…

Габриель глубоко вздохнула, ее сердце едва не выпрыгивало из груди. Ей показалось или она и в самом деле почувствовала, как его губы коснулись ее макушки? Так хотелось сдаться, закрыть глаза и расслабиться…