Вайолетт Лайонз - Любви зыбучие пески

Неожиданно сердце Роберто будто замерло на миг, но тут же резко подпрыгнуло и рванулось куда-то в новом, более учащенном ритме. В таком же новом ритме забилось и сердце Кейт. И, как и у Роберто, у нее тоже изменилось дыхание: оно стало более частым, прерывистым, жарким.

– Ро-б-бер… бер-то…

От возбуждения ее бросило в жар, и от этого жара у нее пересохло в горле, поэтому произнесенное ею имя мужчины прозвучало глухо, как трущиеся поверхности ржавого железа, и даже с заиканием. Когда Роберто тоже слегка повернул голову, чтобы не давить щекой на ее щеку, Кейт нервно облизнула пересохшие губы, и, хотя ее глаза были закрыты, она знала, что в этот момент он жадно наблюдал за движением влажного кончика ее языка.

Ее веки набухли и отяжелели, и ей пришлось приложить определенные усилия, чтобы открыть их и встретить его прямой, немигающий взгляд. Темно-карие с бронзовым отливом глаза Роберто будто парализовали Кейт, и на миг она почувствовала себя кроликом, которого гипнотизируют фары движущейся машины, когда он попадает под их ослепительные лучи в кромешной мгле ночи.

Ей не хотелось даже шевелиться. В застывшей позе она нетерпеливо размышляла: что же будет дальше? Внешне она была спокойна до умиротворенности, внутри же у нее все бурлило от ожидания. Кейт знала, что через несколько мгновений наступит момент, которого она ждала всю жизнь. И что этот момент был так же неизбежен, как следующий глоток воздуха или толчок сердца.

– Кейт. – Его голос и на этот раз прозвучал глухо, с хрипотцой, так что ей даже показалось на секунду, что с ней заговорил какой-то чужой человек, а не тот целеустремленный, умный мужчина, каким она знала Роберто чуть ли не с детства. – Мне кажется, я должен поцеловать тебя.

– Я знаю…

– Извини, если ты… Как? Ты знаешь?

Она едва заметно кивнула; жар разгоряченного тела мужчины будто перетекал в нее через его хлопчатобумажную рубашку…

– Да, знаю, – сказала Кейт. – И знаешь, что еще? – Уголки ее рта слегка приподнялись, и она как-то странно, загадочно улыбнулась. – Вероятно, я позволю тебе…

Она не успела договорить фразу, как он резким, грубым движением развернул ее лицом к себе, обхватил ладонью затылок и прижал ее губы к своим губам. Кейт чуть не задохнулась от этого варварского поцелуя, но тут же ответила ему такими же яростными движениями губ и языка. Это был самый страстный, самый похотливый, самый дикий поцелуй в ее жизни. Так ее не целовал еще ни один мужчина. От этого поцелуя у нее перехватило дыхание, закружилась голова, неистово забарабанило сердце…

Руки Кейт, казалось, сами собой, не дожидаясь приказа мозга, обвили его шею, пальцы стали судорожно ворошить и мять черный шелк его волос. Неожиданно она почувствовала через жесткую ткань своих джинсов… Нечто твердое и горячее упиралось в ее живот, пульсируя в такт их сердцам… Кейт с новой силой бросило в жар, и где-то глубоко внутри словно плеснулось что-то, вспыхнуло, как пламя от спички, и в ней вмиг ожили, бурно зафонтанировали, забушевали самые древние, самые сильные и необузданные инстинкты рода человеческого.

Охваченная всепоглощающим пожаром желания и страсти, она таяла от блаженства, неосознанно прижимаясь животом к горячей выпуклости на его брюках и слегка двигая бедрами…

– О Боже! – прошептал Роберто, лишь на мгновенье оторвавшись от ее трепещущих, горячих губ. – О Кейт, Китти…

Она взглянула на него и увидела в темной глубине его глаз какой-то новый отблеск, нетерпеливое мерцание, вызвавшее в ее воображении одну за другой сразу две картины: сначала – разгорающегося ночного костра с яркими искрами, пропадающими в серебристом лунном сиянии, а потом – восхода солнца, стремительно расправляющего лучезарный веер над спящей землей. И вдруг сердце молодой женщины с новой силой рванулось куда-то, и она тихо вскрикнула от охватившего ее счастливого предчувствия.

– Ты потрясающе красивая… Ты просто… магнифика – великолепная!

Кейт не верила тому, что слышали ее уши. Как же ей было хорошо в эту минуту! Какой прилив счастья вызывали его слова и даже один только голос!

Она чувствовала себя ребенком, расплющивающим нос о витрину кондитерской лавки: у нее разбегались глаза от сладостей, которые были ей недоступны, и вдруг именно в это мгновенье, когда она готова была расплакаться от невозможности попробовать хотя бы одну конфетку, выставленную за стеклом, дверь лавки отворилась, на улицу вышел сам хозяин и пригласил маленькую Китти внутрь, чтобы она могла выбрать и отведать любое кушанье – все, что было угодно душе ее.

– Ты… ты, должно быть, просто шутишь, не так ли? – робко спросила она и тут же осеклась, заметив, как он тряхнул головой и тяжело вздохнул.

– Никаких шуток. – Сам тон его голоса, казалось, не допускал никаких сомнений, в том числе с ее стороны, относительно серьезности оценки, которую он дал ее достоинствам. – Неужели я способен шутить о таких вещах?

Его рука мягко заскользила по ее голове, ласково поглаживая каштановые волосы и накручивая их завивающиеся кончики вокруг пальцев.

– Разве я могу, к примеру, шутить о волосах, которые обжигают, как поток лавы, вытекающей из вулкана в кромешной темноте ночи? – Он наклонил голову, поднес к губам прядь волос, которую держал в руке, и нежно поцеловал ее. – Или о глазах, от которых веет ласкающей прохладой и тенистостью оливковой рощи?

Роберто опять наклонил голову и с той же нежностью поцеловал Кейт в глаза. Когда его губы коснулись ее ресниц, она опустила веки и затаила дыхание, и в тот же миг ей показалось, будто у нее остановилось сердце.

– У тебя такая нежная, тонкая кожа, что я боюсь даже прикасаться к ней, – сказал он. – Кажется, стоит чуточку тронуть ее – и она даст сладкий сок, как нечаянно задетый спелый персик…

На секунду-другую его мягкие пальцы как бы замерли, зависли над ее лицом, а затем начали осторожно скользить вниз, едва прикасаясь к щекам, скулам, подбородку; эти прикосновения были настолько нежны, что по всему ее телу побежали сладостные мурашки.

Вслед за пальцами тот же путь – от корней волос до шеи – проделали его губы. Как только они коснулись ее лба, она в блаженной истоме закрыла глаза и не открывала их до тех пор, пока кончик его языка, скользнув по шее, не начал щекотать мочку ее правого уха.

– И разве я могу превратить в объект шуток твой ротик, который так притягивает к себе и который я готов целовать до бесконечности? – сказал он, как только его губы вновь соприкоснулись с ее губами.

Роберто осыпал ее градом страстных, безудержных поцелуев, от которых у нее забурлила кровь, сладостно закружилась голова, а танцующее сердце от избытка счастья готово было в любой момент выпрыгнуть из грудной клетки.