Нора Филдинг - Роковая встреча

Она прижалась к нему и почувствовала его неповторимый мужской аромат. Платиновый эгоист, подумала Элизабет и растворилась в поцелуе. Биение сердца отдавалось в висках. Что она делает? И с кем? — мелькнула и исчезла мысль. По телу пробегали волны дрожи. Она забыла, что мужчина, держащий ее в своих объятиях, враг, которого нужно остерегаться. Непонятная радость наполнила ее сердце. Застонав от удовольствия, она еще теснее прильнула к Уорнфолду.

Вдруг Элизабет почувствовала, что поцелуй прервался, и она, протестуя, снова потянулась губами к Уорнфолду, но в следующую секунду осознала свой поступок и задыхаясь откинулась на спинку сиденья.

— Почему, почему?.. — заикаясь, пролепетала она.

— Почему я вас поцеловал? — Он усмехнулся. — Не буду врать, что мечтал об этом моменте. Посмотрите в окно. Прибыла полиция, и я не хотел, чтобы они обратили внимание на быстро отъезжающую машину, — сказал Уорнфолд, плавно вливаясь в поток автомобилей на авеню Сен-Уен.

Элизабет стало стыдно. Поступок Уорнфолда имел самое прозаическое объяснение, а она в очередной раз поступила как последняя дура. Надо же было с такой готовностью ответить на инсценировку, устроенную Уорнфолдом, чтобы обезопасить их от полиции!

Тот, видимо, понял состояние Элизабет.

— Не расстраивайтесь. Для меня этот момент был самым приятным за все наши встречи. И потом я дрался за вас. Считайте поцелуй, который вы мне подарили, наградой герою.

— Куда мы едем? — поинтересовалась Элизабет, стараясь придать голосу строгость и невозмутимость.

— Ко мне в гостиницу.

— Нет! Остановите машину!

— Перестаньте разыгрывать из себя дурочку. Я не приглашаю вас на романтическое свидание. У вас разорвана юбка, порвана блузка. Я уже не говорю о ваших волосах. В таком виде вы быстро попадете в полицию. Вы хотите иметь еще одну статью кроме этой? — Уорнфолд бросил на колени Элизабет какую-то газету.

— Что это?

— Прочтите статью, обведенную карандашом. Это подтверждение того, что я пытался втолковать вам в кафе. Если бы вы не были такой идиоткой, я не стал бы показывать вам газету, — мягко сказал он и почти нежно добавил: — Вы же ее сестра!

Элизабет впилась глазами в текст. Некий журналист очень пикантно живописал происшедшее с ее сестрой. Он не жалел красок, описывая любовную связь сестры с лордом Мортимером, называл ее шантажисткой и высказал предположение, что попытка самоубийства Линды была ею же инсценирована.

— Какая гадость! Этого не может быть!

Уорнфолд пожал плечами.

— Не надо драматизировать! Вы чересчур эмоциональны и экспансивны, хотя в некоторых ситуациях это очень хорошо, но… — Он лукаво посмотрел на Элизабет.

Элизабет помолчала, но потом прошипела как рассерженная кошка:

— Вы ведете себя не как джентльмен!

— Мы вроде бы представлены друг другу, моя типичная соотечественница, — усмехнулся Уорнфолд.

— Но это не дает вам права издеваться надо мной, над моей сестрой, над традициями, в которых нас воспитывали.

— Ха-ха! Вы поистине сокровище, Элизабет. Сокровище прошлых лет, антиквариат. Где вы воспитывались? В школе при монастыре? В эпоху королевы Виктории?

— Да, при монастыре святой Женевьевы. — Кто-то ей уже говорил нечто подобное.

— Вы помните наш разговор в самолете? А мне казалось, что вы так ушли в себя, что пропустили мои слова мимо ушей.

Элизабет усмехнулась. Забавно устроена человеческая память. Она действительно ничего не слышала, а мозг, оказывается, все зафиксировал.

В номере отеля Уорнфолд предоставил возможность Элизабет привести себя в порядок. Она наспех умылась, причесала волосы и зашила, как смогла, юбку. Воротник блузки, державшийся на честном слове, она просто-напросто оторвала.

— Хотите кофе? — спросил Уорнфолд, когда Элизабет показалась в гостиной. Он успел переодеться и вновь выглядел элегантным самоуверенным мужчиной, словно никогда и не принимал участие в драке.

Элизабет от кофе отказалась, сославшись на то, что хочет поскорее попасть к сестре, которая наконец-то пришла в себя. Не приняла Элизабет и его предложения подбросить ее до больницы. Она предпочла вызвать такси.

Прошедшая так экстравагантно встреча всколыхнула в Элизабет бурю чувств, но она усилием воли подавила их. Противный Уорнфолд оказался не таким и плохим, но почему он такого ужасного мнения о Линде? Конечно, с подачи этого прощелыги-журналиста. Но тот все придумал! Линда не такая! Завтра сестра сама все расскажет, и наветы журналиста рассыплются в прах.

4

Сестры были погодками и внешне очень походили друг на друга. Обе блондинки с синими глазами, они отличались только ростом и формой рта. Старшая — более миниатюрная, имела пухлые губки, придающие ее лицу капризное нежное выражение. Младшая — высокая, с четко очерченной линией губ — выглядела строже. А вот характеры у сестер были абсолютно разными. Старшая — хохотушка и проказница — была в детстве неистощима на выдумки, а повзрослев, стала душой компаний. Младшая, более флегматичная, почти всегда оставалась на втором плане. Но это ее ни капельки не волновало. В ее сердце не было и тени зависти к успеху старшей сестры. Элизабет уютно себя чувствовала в ее тени.

Пути сестер разошлись, когда Линда захотела учиться в Париже. Родители не противились, они многое позволяли своим дочерям. Элизабет ехать в Париж отказалась. Почему ей не захотелось покинуть Лондон, несмотря на тяжесть разлуки с любимой сестрой, она не смогла бы объяснить даже самой себе. Возможно, дело было в выборе сестрами будущих профессий. Старшая хотела учиться искусству, а какой город для этого идеально подходит, если не Париж? Младшая мечтала стать адвокатом.

Однажды от Линды пришло письмо — событие довольно обычное для всех людей, но для семьи Линды исключительное. Линда никогда не писала писем. Она или звонила, или являлась сама. В письме было приглашение на свадьбу.

— Чушь! — безапелляционно заявила мать, отличающаяся суровостью и своеобразным взглядом на замужество.

— Но Линда не просит нашего совета, она приглашает нас на бракосочетание, — в первый и последний раз возразил тогда матери отец. — Свадьба состоится независимо от того, поедем мы или нет.

Мать смирилась. Была ли Линда счастлива, в семье этого не знали. Линда с мужем уехали в Южную Африку, где Шарль нашел работу. В телефонных звонках домой Линда уверяла Элизабет и родителей, что у нее все в порядке.

В первый год замужества старшей сестры Элизабет ездила к ней в гости в Габороне — столицу далекой Ботсваны, находящейся почти на границе с ЮАР, но вспоминать об этой поездке не любила. Потом на протяжении нескольких лет родители и Элизабет слышали только голос Линды. В Лондон она так и не приехала. Элизабет считала, что мать не простила Линде замужества, поэтому Линда и не навещает любимую сестренку.