Джоанна Брендон - Здравствуй, любовь!

Сейчас он явно расстроен ее безразличием. Сам виноват. Сэмми не просила тащить ее в ресторан.

«Мне все равно», — эхом отозвался ее ответ в ушах Эндрю. «Что ж, Ларри предупреждал, что она стала холодна и цинична с мужчинами». И Ларри считал его виновным в этой перемене.

В первый же день своего появления в компании Эндрю увидел ее фамилию на двери диспетчерской и набросился на своего друга:

— Какого черта! Это же та самая Саманта, о которой я тебе столько рассказывал. Почему ты скрыл, что она здесь?

Ответ Ларри поразил его:

— А она совсем не ждет твоего появления.

— Это она тебе так заявила? — удивился Кингстон.

— Тут и без слов все ясно. Я же видел, в каком она была состоянии. А зная твою репутацию бабника, нетрудно догадаться… — и Ларри красноречиво пожал плечами.

Эндрю опустил стекло, набрал в легкие свежего прохладного воздуха, пахнущего весной, и неожиданно обрел спокойствие. Улыбнувшись, он попросил:

— Расскажи мне о Плайя-дель-Сол.

Плайя-дель-Сол.

У Саманты загорелись глаза при воспоминании о безмятежных деньках, проведенных под ласковым мексиканским солнцем. А как забыть дальние морские заплывы и ночи, обворожительные ночи! Но о них лучше помалкивать. Саманта принялась описывать очаровательное курортное местечко, где провела отпуск.

Эндрю видел, что Саманта была там по-настоящему счастлива. Воспоминания перенесли ее обратно в Мексику, она забыла, что сидит в машине с человеком, навязавшим ей свое общество. Раздосадованный, Эндрю сцепил зубы и переключил внимание на дорогу.

Остановив машину у лучшего ашлендского ресторанчика, Эндрю выключил зажигание, но выходить не стал, а, повернувшись вполоборота, опершись локтем о руль, рассматривал спутницу в профиль. Маленький, чуть вздернутый носик, восхитительно пухленькая нижняя губка, нежный овал подбородка…

— Почему ты сейчас со мной, Саманта?

— Вы сказали, что это деловой ланч, — Саманта продемонстрировала блокнот в доказательство.

— Нет, не потому, — возразил Кингстон, откидывая прядку шелковистых волос, упавшую ей на глаза.

Прелестные бровки поползли от удивления вверх.

— Ах так! — отшвырнув блокнот, она потребовала: — Тогда вы скажите мне, почему я здесь.

— Ты это и без меня знаешь, только из глупого упрямства не хочешь признаться.

Саманте совсем не хотелось дать понять Эндрю, что он прав, и она продолжила:

— К вашему глубочайшему огорчению, мистер Кингстон, причины у меня нет.

— Неужели? — удивился Эндрю.

Разъяренная Саманта пронзительно вскрикнула:

— Да если бы не Ларри, я бы плюнула на эту вонючую работу и…

— Осторожнее! Как мне знакомо ваше упрямство, мисс Джордан. — Его глаза стали почти черными. — По крайней мере, вы уже не швыряете в меня чем попало. Это прогресс. — Он распахнул дверь и вышел из машины.

«Гамлет руст» был оформлен с отменным вкусом: пол и скамьи — глубокого коричневого цвета. На стенах — графические иллюстрации к пьесам Шекспира. Сама атмосфера заведения располагала к отдыху.

— Полагаю, здесь ты обедала в школьные годы. — Эндрю с интересом рассматривал иллюстрации.

— Иногда.

— А иногда в парке?

— Да.

Кингстон вдруг понял, что Саманта начала свою мерзкую игру: принялась изводить его односложными ответами.

— Я не собираюсь препираться с тобой, — стал увещевать ее Эндрю. — Поскольку нам предстоит работать вместе, не лучше ли заключить перемирие?

Саманта намеревалась категорично отвергнуть это предложение, как вдруг у нее вырвалось:

— А на каких условиях?

— Я мечтаю о твоей безоговорочной капитуляции, но поскольку у нас только перемирие, давай договоримся о прекращении огня, — рассмеялся Эндрю, да так посмотрел на нее, что у Саманты мурашки побежали по спине.

— Хорошо, — согласилась она, уверенная, что если, несмотря на перемирие, ее жизнь в «Компании грузовых перевозок» станет невыносимой, она сможет найти другую работу.

Официантка приняла заказ. У Саманты вдруг разыгрался волчий аппетит, и она, не смущаясь, попросила большой гамбургер и клубничный коктейль с двойной порцией мороженого.

— А ты вовсе не притязательна в еде, — заметил Кингстон.

— Зато тебя можно держать в одной клетке с кроликами, — намекнула Саманта на живописный салат из фаршированных яиц, ломтиков помидоров, спаржи, кусочков ветчины и сыра.

— Мне будут завидовать все кролики на свете, — улыбнулся Эндрю, берясь за перечницу.

Саманта наблюдала за тем, как разноцветье салата скрывается под черным слоем перца.

— Интересно, как ты собираешься это есть? — усмехнулась она.

— Обожаю все острое, — хитро улыбнулся Эндрю.

— Что-то не помню… — Она замолчала, словно споткнулась о слово, и краска смущения залила ее щеки.

— Все хорошо, Сэмми, — успокоил ее Эндрю. Взяв за подбородок, он нежно поднял ее голову и заглянул в глаза. — Не позволяй воспоминаниям портить тебе настроение. Бери пример с меня, — и он понимающе улыбнулся.

Но Саманта не могла ничего с собой поделать. Она вдруг вспомнила, как Эндрю и Элдон Болдвин, президент калифорнийской корпорации, молча проследовали мимо ее стола в кабинет Винса Гайнора. Потом она укладывала в картонную коробку документы Винса, а Болдвин наблюдал за ней. Затем они так же молча вышли. Закрывая за ними дверь, Саманта услышала, как Эндрю сказал: «Нет, сэр, мисс Джордан не была соучастницей Гайнора. Мне это доподлинно известно».

Она вздрогнула. Кто же у него на крючке сейчас? Использует ли он ее как средство к достижению цели? Неужели ему не стыдно? А Ларри? Знает ли он, что происходит? Почему же он не посвятил ее в это дело?

К тому же, почему Ларри никогда не говорил, что «старина Энди» это и есть тот самый Эндрю Кингстон, который причинил ей столько горя? Саманта сердито отодвинула тарелку. Она презирала всех мужчин, а совладельцев «Компании грузовых перевозок» — особенно.

— Пропал аппетит? — тихонько спросил Эндрю, переводя взгляд с недоеденного гамбургера на недопитый коктейль.

— И не только к еде, — сухо произнесла Саманта.

Эндрю нахмурился, увидев, что ее настроение стало явно враждебным. Не зря ли он притащил ее сюда?

Поверит ли она его признанию в том, что он находится в Ашленде исключительно ради нее? С виду Сэмми такая мягкая и женственная, а на поверку оказалась жесткой и непоколебимой, как и предупреждал Ларри.

Эндрю остро ощутил собственную вину, его мучили угрызения совести.

— Ты знаешь, у меня вдруг тоже пропал аппетит.

Они встали из-за стола.