Сьюзен Джонсон - Понравиться леди

Робби опустил руки.

– Нам нужны адвокаты, чтобы составить соглашение? После всех юридических маневров в Эдинбурге за последние несколько лет я почти не в силах торговаться.

– Адвокаты не могут принимать за тебя решения.

– Мы опять вернулись к прежнему, – вздохнул Робби, вставая и подходя к окну. – Я обязан каяться и извиняться, а ты станешь решать, истинно ли мое искупление. – Он выглянул во двор и снова повернулся к ней. – А сама? Каким образом ты участвуешь в этих событиях? Каллум, ребенок и, возможно, Аргайлл?

– Не смей обвинять меня в связи с Аргайллом! – взвилась Роксана, хотя при этом предательски покраснела. – Во всем остальном я, разумеется, замешана.

– Спасибо и на этом.

– Тебе не следовало приезжать. Мы прекрасно обходились без тебя.

–Я не могу обходиться без тебя. И будь честной, Роксана, ты несчастлива с Каллумом. Верно?

Ей бы солгать, отослать его в Эдинбург. Как просто все будет, если она так и сделает.

Не дождавшись ответа, он сказал:

– Я всегда больше всего любил в тебе эту прямоту, дорогая. Вместе с тысячью других качеств, которые и позволяют мне любить тебя. Не можем ли мы начать переговоры с утверждения, что любим друг друга?

– Любить тебя легко. А вот все остальное – трудно.

Он стоял неподвижно, позволяя ее словам исцелить и утешить его, растопить все несчастья последних недель.

– Почему бы не рассмотреть каждую трудность отдельно, чтобы разбираться в них по очереди? – предложил он.

Роксана с сожалением улыбнулась:

– Ты ведешь себя как взрослый человек.

– Хочешь сказать, что обычно я выгляжу незрелым юнцом? – шутливо осведомился Робби.

– Возможно, мы оба вспыльчивы.

– Я хочу жениться на тебе сегодня. И к черту все проблемы! Мы их решим... с помощью детей. А они кажутся мне чрезвычайно здравомыслящими.

Он широко улыбнулся.

– Потому что любят тебя?

– Конечно.

Роксана рассмеялась.

– Так-то лучше. – Он в три больших шага пересек комнату и схватил ее в объятия, прежде чем она успела запротестовать. – Я так люблю, когда ты смеешься! Хотя я люблю тебя всякой! – пробормотал Робби, уводя Роксану к кровати.

– Не нужно, Робби, – остерегла она.

Робби, слегка поколебавшись, подошел к стулу, уселся и усадил ее к себе на колени.

– Не знаю, насколько это лучше, – упрекнула она, ощущая, как его плоть мгновенно ожила.

– Называй это компромиссом, – хрипло пробормотал он.

– Я серьезно, – нахмурилась Роксана, сурово глядя на него. – Постель – вовсе не решение всех наших проблем!

Робби решил не возражать.

– Могу я по крайней мере поцеловать тебя?

– Нет.

Он понял, что Роксана совершенно серьезна, и потому предпочел заговорить о другом:

– Расскажи о малыше. Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – заверила она, потому что расслышала осуждение в его голосе и не захотела ссориться, снова или опять... или вообще.

И эта мысль так потрясла Роксану, что на нее вдруг снизошло озарение:

– Со мной все хорошо теперь, когда ты здесь.

– Знаю. И знаю также, что мне все равно, встает ли солнце. Лишь бы оно вставало над твоими рыжими локонами, – с улыбкой пробормотал Робби.

Роксана засмеялась:

– Позволь сказать, что оттенок моих волос зовется тициановским.

– Конечно. Тициановский оттенок, – согласился Робби.

Трели ее серебристого смеха снова нарушили покой залитой солнцем комнаты, и Робби заглушил его поцелуем.

– Мама! Над чем ты смеешься? – донесся крик Ангуса.

Робби резко вскинул голову и с усмешкой прошептал:

– Означает ли это, что мы помирились?

– Да, но вряд ли мы можем лечь в постель, не обращая внимания на весь этот шум. Не уверена, что мы победим в этом состязании.

– Никакого состязания, – покачал головой Робби.

Разгладив юбки, Роксана бросила на него испытующий взгляд:

– Уверен, что хочешь иметь такую большую семью? Последний шанс сбежать.

– Я и сбегаю. – Он поднялся и навис над ней. – К твоему сведению, я сбегаю в рай, который ты мне открываешь.

Его улыбка осветила комнату, ее жизнь, ее мир.

– И я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Чтобы мы были счастливы, – прошептал Робби, целуя ее в кончик носа. – Слово Карра.

На мгновение Роксане показалось, что у нее появился свой собственный рыцарь, который убьет всех угрожающих ей драконов.

– Мне следовало звать тебя Тристаном, – прошептала она.

Робби пожал плечами:

– В живых осталось еще несколько драконов... там и здесь.

– Мы будем держаться от них подальше.

Робби снова усмехнулся, но не ответил. Аргайлл и Куинсберри – сила, с которой в будущем придется считаться.

– Пойдем, моя будущая жена, – сказал Робби, взяв ее за руку. – Узнаем, что думают дети о наших брачных планах.

Едва они открыли дверь, дети тут же набросились на Робби и повисли на нем. Робби широко улыбнулся:

– Говорил я тебе, дорогая, нужно их спросить!

Нагнувшись, он подхватил Ангуса и по очереди обнял детей свободной рукой.

– Мы проголосовали! – радостно завопил Ангус, перекрывая шумные приветствия и вопросы.

– Молчи! – пробормотала Джинни, густо краснея.

– Но мы проголосовали! – настаивал малыш. – И терпеть не можем Каллума, потому что он вечно указывает нам, что делать!

– Проголосовали за что? – с улыбкой поинтересовался Робби.

– Ангус слишком много болтает, – рассердился Джеймс.

– Тебе нужно жениться на маме, потому что мы про-го-ло-со-вали, и все будет хорошо! – провозгласил Ангус, удобно устроившийся на руках Робби и в свои пять лет твердо убежденный в том, что мир прекрасен. – Правда, он должен жениться на маме?

Он обвел взглядом смущенных братьев.

– Если ты так считаешь, – согласился Робби, чья улыбка стала еще шире. – И думаю, нам нужно пожениться как можно скорее.

– Ура-а! – завопил Ангус. – А ты привез свои рапиры?

– Я пошлю за ними, если ваша мама согласна, – сказал Робби, бросив на Роксану веселый взгляд.

– Мама, скажи «да»! – воскликнул Ангус.

– Пожалуйста, скажи «да», мама, – вторил Робби, свободной рукой привлекая к себе Роксану.

Она взглянула на детей, смотревших на нее с большой надеждой.

– Именно этого вы хотите? – спросила она, почти пьянея от счастья.

– Если хочешь ты, мама, – торжественно ответила Джинни.

– И вы все согласны?

Старшие мальчики, краснея от смущения, усердно закивали.

– Только если ты будешь счастлива, мама, – тоном взрослого добавил Джеймс.

– Ты счастлива, мама? – спросил Робби, слегка сжимая ее пальцы.