Стеклянные чувства - Виктория Лукьянова

Подавив нарастающее раздражение, которое стало частью моего нового существования, я поднялась из-за стола, крепко держа в руках проклятый ежедневник. Распрощавшись с начальством, направилась на выход, все еще думая о том, что поступаю ли я правильно и вместо отпуска, который планировала просить у босса, еду на какой-то там экономический форум, да еще в компании Артемьева. Но с другой стороны, эта поездка поможет мне немного остыть и подумать над тем, как семейная жизнь с устрашающей скоростью мчится словно товарный поезд в обрыв.

Уже в коридоре меня нагнал Денис, шаги которого я не слышала до последнего момента, потому что была настолько погружена в собственные мысли, что испугалась, когда Денис остановился буквально в шаге передо мной.

— Совсем забыл сказать. Я тогда еще оформлю тебе командировочные документы, — предложил он, одаривая меня всё той же гипнотической улыбкой, которая вызывала у меня совершенно противоположный эффект.

Глядя на Дениса, хотелось послать коллегу куда подальше. Но ведь его вины нет в том, что я не справляюсь. Мои слабости не должны стать причиной ссоры с коллегой. Это всего лишь работа, и пора бы засунуть раздражение куда подальше, взять себя в руки и отвлечься от самобичевания. С этими мыслями я вздернула носик и взглянула в голубые глаза коллеги.

— Я сама могу оформить командировочные документы, — сухо отозвалась я и направилась дальше по коридору, чувствуя, как от страха сердце тарабанило в груди, а ноги превращались в негнущиеся палки-деревяшки.

Денис, чтоб его, напугал меня.

Глава 4

Когда ты по самые уши в работе, день пролетает незаметно. По крайней мере, я пыталась с дикой одержимостью изображать эту самую занятость, чтобы не думать о том, что меня ждет после. Опять пустая квартира, единственная чашка в посудомойке, голодная Мурка, смотрящая на меня как на врага народа, и, конечно же, холодная кровать. Оказывается, ты так сильно привыкаешь к тому, что рядом с тобой кто-то постоянно есть, что, лишившись этого, начинаешь испытывать физическую боль. Именно такая боль пульсировала в моей голове, когда я поднималась на свой этаж, копаясь в сумке в поисках ключей. Наконец отыскав пропажу на дне сумки, вставила ключ в замочную скважину и дважды провернула. То есть попыталась провернуть, но ключ встал намертво.

Поморгав, взглянула на дверь и зажатые в ладони ключи. Дверь моей квартиры. Все правильно. Ключ тоже правильный. Тогда почему замок не открывается?

Провернула еще раз, подергала, но ничего не происходило. И тут я догадалась провернуть ручку, которая легко открылась, и дверь распахнулась. Прохладный воздух коснулся моих щек, от которых отхлынула кровь.

Неужели я настолько была загружена проблемами, что забыла перед уходом закрыть дверь?

Нет, не может быть...

Я бесшумно вошла в квартиру, которая встречала меня пугающей тишиной. Даже Мурка не выскочила из комнаты, чтобы лениво поприветствовать свою нерадивую хозяйку и протяжным «мяу» потребовать миску молока.

Послышался тихий шорох, доносившийся из спальни.

Воры? Может быть, в квартиру проникли грабители?

Ужас охватил меня, накрывая паникой и пригвождая к полу. Руки затряслись, ноги стали подкашиваться, и я выронила сумку, которая шлепнулась на пол с громким бряцаньем. И уже через пару секунд в коридоре появился Гриша, который смотрел на меня так, словно привидение увидел. Впрочем, я себя сейчас именно так и чувствовала. Будто душа вылетела из тела, а сердце плюхнулось в пятки и там же остановилось.

— Ты что здесь делаешь? — прошипела я охрипшим голосом, глядя на Гришу, который приблизился ко мне, но остановился в трех шагах. Раньше бы он обнял меня и поцеловал, но теперь между нами была слишком огромная пропасть, которую не перешагнуть.

— Заехал за вещами, — спокойно ответил Гриша, все еще смотря на меня выпученными от удивления глазами. — Мариш, ты чего такая белая?

— Белая? — прошептала, поднося руку к ледяной щеке. — Потому что испугалась! Я думала здесь воры.

Гриша усмехнулся, но, заметив, как я недобро глянула на него, подавил смешок и спрятал улыбку за плотно сжатыми губами.

— Нужно было предупредить меня, что заедешь.

Муж напрягся, а тем временем вернула себе способность управлять собственным телом и, нагнувшись, подняла с пола сумку, из которой выпали телефон, кошелек и прочая мелочёвка. Мне пришлось ползать по полу и собирать все добро, пока Гриша продолжал нависать надо мной, так и не склонившись, чтобы помочь. Раньше бы он первым бросился собирать вещи с пола, если бы что-то упало.

Слишком много «раньше».

Пора бы уже перестать сравнить что было и что есть. Но как это сделать, когда рядом с тобой стоит твой муж, по которому ты все еще дико скучаешь, но в то же время тебя лихорадить только от одной мысли, какую тайну он хранил.

— А я думал, что я все еще здесь живу.

— Мы вроде бы договорились...

— Марианн, мы договорились, что я поживу отдельно, — уточнил он, когда я, собрав вещи, поднялась и отряхнула колени от невидимых пылинок. — Но я все еще имею полное право приезжать, брать свои вещи, когда они мне понадобятся, и проверить, как здесь без меня живет Мурка. У нее, кстати, не было воды в поилке. Ты забыла наполнить?

Упрек? Неужели я слышала упреки от человека, который совершил ошибку пострашнее, чем просто не добавил воды в поилку для кошки? Вспыхнув, я вцепилась в ремешок сумки и с вызовом взглянула на мужа.

— Ты приехал меня в чем-то обвинять?

Гриша нахмурился. Может быть, он догадался, что не в том положении, чтобы что-то говорить мне, но повисшее между нами наэлектризованное напряжение уже искрило, и мы будто два барана уперлись рогами, играя в гляделки. Первым не выдержал Гриша, попытавшись оправдаться.

— Я не обвиняю, Мариш. Просто решил, что могу заехать и взять необходимые мне вещи, не предупреждая тебя. Я ведь все еще имею право входить в эту квартиру?

— Да имеешь. Это и твой дом, — промолвила я, скрежеща зубами.

Минус в брачном жилье заключался в том, что я не могла так просто выставить мужа прочь из дома, сменить замки. Запретить ему на пушечный выстрел приближаться к месту, где мы были когда-то счастливы. Всё, что я могла, так быть благодарной Грише за то, что он сам предложил нам разъехаться на время и немного остыть. Правда заключалась в