Как стать папой за пять минут - Вероника Лесневская

нежно и невесомо. Но с каждой секундой завожусь все сильнее, терзаю теплые, пухлые губы, вторгаюсь языком в сладкий рот. Забываю, где мы и зачем, однако Кира приводит меня в чувство.

– Я так испугалась, Петь, – жалуется, уткнувшись лбом в мое плечо. Поглаживаю ее по голове, прислушиваюсь к шумному дыханию. – Когда Адов сказал, что все равно заберет Лизоньку, я думала, умру прямо там, в кабинете. Если бы не ты…

– Тише, все позади, – успокаиваю ее, как ребенка. – Теперь они уверены, что дочка моя. Все хорошо.

– Да, – отстраняется, заглядывая мне в глаза. – Только тебе придется ее на себя записать, – прищуривается виновато. – Временно…

– Навсегда, Пампушка, – ухмыляюсь, наконец-то осознав, что именно ее тревожит. Честная девочка, не хочет вешать на меня чужого ребенка. Только не учитывает, что Лизонька стала мне родной. – Выходи за меня, – повторяю предложение, которое уже делал ей при Иване Елисеевиче.

– Ты что опять? – смущенно выпрямляется, не глядя на меня, и пристегивается.

– Подумал, пока ты добрая, точно прокатит, – улыбаясь до ушей, трогаюсь с места. – Не прокатило?

– Спроси еще раз, когда разведусь, – игриво шепчет, принимает серьезный вид и сжимает губы, однако уголки все равно упрямо ползут вверх.

– Спрошу. Репетируй ответить мне «да».

Как говорится, бог любит троицу. Однако я подготовлюсь, чтобы наверняка. Дочка без пяти минут и пары бумажек уже моя, осталось мамочку заарканить. Где наша не пропадала!

Глава 23. Одна семья

Время спустя

Кира

– Чистый, концентрированный холестерин, Иван Елисеевич! – вздыхает мама Пети и мягко отстраняет дедулю от плиты. – Это же вредно!

– Хорошая ты баба, Ярослава Станиславовна, но больно уж замороченная, – посмеивается он. – Вредно худой такой быть и овсянку химическую из пакетиков есть по утрам, а это… – крутит кусок домашнего сала в руке, – натуральный продукт. Сейчас как зажарим с лучком и картошечкой!

– Мы не будем это готовить. Кире нельзя, она кормит…

– Молоко жирнее будет!

Понимаю, что консенсуса между ними не получится. Пора вмешаться. Срочно!

– Дедуль, давай поступим так, – забираю у него сало. – Я приготовлю его отдельно. Кто захочет – добавит. По желанию. Мы ведь живем в свободной стране, так? – манипулирую его остро развитым чувством патриотизма.

– Конечно, великое государство, – поднимает указательный палец. – Не то, что ваши «европы».

Задумавшись о судьбах мира, хмуро косится на Ярославу Станиславовну, которая молча помешивает ложечкой кашу. Передернув плечами и скривившись, демонстративно отворачивается.

Переглянувшись, мы с ней тихонько прыскаем от смеха. Одновременно делаем серьезные лица, когда дед зыркает на нас.

– Эх, Сталина на вас нет, – отмахивается шутливо и, довольный, садится за стол. Несмотря на ворчание, Славины ему понравились с первой встречи. Просто он старается всех держать в тонусе. Больше всего достается Пете, но тот привык.

– Иван Елисеевич, может, водочки? – доносится спустя пару минут тихий шепот.

– Чего ж нет. Можно по пять грамм.

– Дедуль! Нельзя! – укоризненно вскрикиваю, а Петина мама в унисон ругает мужа: – Коля!

Обе упираем руки в бока и пристально смотрим на мужчин. Замирают, как по команде, и отводят глаза, будто ни в чем не виноваты, а их подставили. Стаканы так и остаются нетронутыми, бутылка сиротливо стоит в сторонке.

– Кира-а, – доносится из детской голос Сашки. – Спаса-а-ай!

Следом звучит капризный крик Лизоньки, а тетя Рая что-то причитает, но в шуме уже не разобрать.

– Кажется, не справляются с моей бандиткой, – хихикаю, снимая фартук.

– Беги, помогай. Наша крошка и так долго терпела этих рыжих фурий, – иронично произносит и чмокает меня в щеку. – Сашу и Раю ко мне присылай, а то я одна против мужчин не справлюсь. Кстати, Петя когда вернется?

– Звонил минут десять назад, обещал скоро, – пожимаю плечами. – Сама жду его с новостями.

– Не переживай. Если за дело берутся Славины, то все сложится как надо, – подмигивает мне ободряюще.

С улыбкой на губах поднимаюсь в детскую, освобождаю моих помощниц, переодеваю и кормлю Лизоньку. Она успокаивается на моих руках и засыпает. Видимо, устала от людей и переизбытка новых впечатлений. Даже позволяет переложить себя в кроватку.

Любуюсь ей и не верю, что совсем недавно боялась остаться одна с ребенком на руках. Теперь у меня большая семья, а Адовы исчезли из моей жизни, будто их не было. Страшный сон рассеялся с первыми лучами солнца на рассвете.

Собираю использованные салфетки и Лизонькин подгузник, завязываю все в пакет и несу в туалет, чтобы выбросить. Стоит мне дернуть за ручку, как из-за двери появляется Сашка.

– Прости, не заметила, что занято, – лепечу, пропуская ее в коридор.

Растерянно кивает, смахивает влагу со щек, трет нос и стучит пальцами по дисплею, уткнувшись в телефон. Молча проходит мимо меня, скрываясь в одной из пустых комнат.

Не трогаю ее. Если хочет побыть одна – пусть… Может, проблемы какие-то или дела. Мы пока что недостаточно сблизились, чтобы я лезла в ее личную жизнь. Хотя я не против подружиться.

Бросаю подгузник в мусорное ведро, но замечаю среди чистых скомканных бумаг тест на беременность, неумело спрятанный. Достаю его, непонимающе глядя на две яркие полоски.

– Ой, что это? – удивленно шепчу.

– Так, Пампушка, это же не может быть нашим? – раздается над ухом бархатный мужской голос, а потом щеки касается легкий, прохладный поцелуй. – Или я чего-то не помню?

– Нет, конечно, мы еще даже не… – осекаюсь на половине фразы, смущенно вспыхиваю.

Оборачиваюсь, закусив губу, и встречаюсь с хитрым взглядом Пети. Успев сгореть дотла, теперь я тону в зимней синеве. Он раскрасневшийся с мороза, пахнет снегом и цветами. Опускаю глаза на огромный букет белых роз в его руках. Расплываюсь в улыбке, однако вспоминаю про тест-полоску, когда кто-то нагло выхватывает ее у меня.

– Маме не говорите, – шипит Сашка, лихорадочно пряча улику в сумку. Нервно застегивает молнию.

– Не понял, – хмурится Славин, поймав сестру за локоть. – Ты как умудрилась? От кого?

– От одного выскочки престарелого, страдающего склерозом, которого я терпеть не могу, – зло цедит она сквозь зубы.

– Прям уж и не можешь? – скептически тянет Петр, а я толкаю его в бок, чтобы не издевался над ней. Вижу, девчонке и так плохо. – Судя по двум полоскам, ты лукавишь.

– Са-аш, это же прекрасная новость! – пытаюсь успокоить и приободрить ее. – Рожай девочку, у нас куча вещей от Лизоньки!

– Да тише вы оба, – закрывает мне рот ладонью и предупреждающе грозит пальцем Пете.

– Что делать будешь? – бубнит он напряженно.

– Сначала разводиться, – фыркает, спешно собираясь и накидывая куртку. Обувает утепленные зимние кроссовки, наклоняется, чтобы завязать шнурки.

– А когда ты замуж выйти успела? – Славин окончательно ломается