Айрис Денбери - Лето в Альбаросе

Миссис Парментер в мае решила вернуться в Англию, но пообещала еще раз приехать в поместье до окончания летнего сезона.

— И подумай еще раз о том, что я тебе посоветовала, — сказала она на прощанье Каран. — Насчет Поля. Он нуждается в хорошем руководстве.

Каран уклонилась от ответа, мило улыбнувшись, но про себя подумала, что ее хорошее руководство Поль вряд ли воспримет. Он перебрался жить в комнаты «Эль Каталаны», Джулия тоже выехала из «Изумрудной» и теперь снимала маленькую квартирку по совету сеньоры Молины, с которой ее познакомила Каран.

Каран осталась жить на своей вилле «Радость», чтобы всегда быть в курсе дел поместья. В летние месяцы она легко могла выкроить часок-другой, чтобы поплавать в чистой воде залива или поваляться на солнечном берегу. Иногда к ней присоединялась Джулия — у них был свой кусочек пляжа и небольшой соломенный навес для тени.

Однажды Джулия, лежавшая на песке, приподнялась на локте и неожиданно спросила:

— Ты что-нибудь в последнее время слышала о Бруке?

— Нет. Откуда? Я даже адреса его не знаю. Может быть, он еще куда-нибудь переехал.

Каран вспомнила, как через несколько дней после праздника в Мурсии она случайно нашла у себя в сумочке отпечатанные записи, которые она собиралась отдать Бруку в тот вечер у Габриэллы, но забыла. Она положила их тогда в конверт и отдала Бените, чтобы та переслала их Бруку. Но от него не было никакого письма. Ему это было не нужно.

Джулия уже сменила тему разговора и болтала о здешних смешных туристах.

При огромном наплыве отдыхающих Каран почти научилась не замечать ту постоянную тупую боль, которая никогда не оставляла ее. Как-то она разбиралась у себя в столе и обнаружила коробочку с кастаньетами, которые купил ей Брук. С той ночи, когда они расстались, она ни разу не заглядывала в нее. Сейчас она вытащила маленькие отполированные пластинки и разглядела на каждой из кастанет надпись мелкими золотыми буковками: «Для Каран». Вся ее тоска и горечь снова поднялись в ней, угрожая затянуть ее обратно в пучину невыносимой боли.

Значит, Брук с самого начала был в заговоре с Эдмундо, когда делал вид, будто выбирает ей кастаньеты, в то время как они оба знали, что у Эдмундо припасена специальная, именная пара для Каран.

Еще один прощальный сувенир, подумала Каран. В Испании, а может быть, и в других местах, должно быть, немало девушек, которые тоже хранят маленькие прощальные подарки Брука. Она убрала кастаньеты обратно в ящик стола. Теперь она уже никогда не выучится на них играть.

Август оказался самым напряженным месяцем, все виллы были заселены, и у Каран почти не оставалось свободного времени. Поль, угождая потребностям туристов, устроил небольшое летнее кафе в углу сада с видом на море.

Однажды вечером Каран с Полем сидели за столиком и разговаривали о Джулии.

— Если бы я только знал, как она ко мне относится на самом деле!

— Терпение, Поль, — советовала ему Каран. — Конечно, Джулию трудно связать обещанием, пока она не убедится, что нашла то, чего искала. И тогда уже она сама потребует от тебя обещаний. Просто подожди немного.

— Понимаешь, у меня сейчас переломный момент в карьере, в бизнесе, но уже через год я смогу предложить ей вполне приличное состояние.

— Джулия очень тебе доверяет, — заверила его Каран.

После долгой паузы, в течение которой он не отрывался от бокала вина, Поль сказал:

— А как ты сама, Каран? Я даже иногда думал, может, тебе правда нравился тот парень, Брук Элдридж. А? Нравился?

Сумерки скрыли внезапный румянец, разлившийся по ее щекам, и она холодно отозвалась:

— Да, мне он в принципе нравился. Но я уже давно про него забыла.

— Хорошее у нас было лето. — Поль уже заговорил о материальном: — Прибыль вышла неплохая, так что мы вполне оправдали ту цену, которую запросили за виллы.

Хорошее лето! Каран так ждала его, но для нее оно обратилось в пепел. Потому что счастлива она была лишь зимой, когда рядом был Брук. Зима придет снова, но уже не вернет ей Брука.

Ближе к концу августа должен был состояться специальный фестиваль танцоров фламенко в пещере недалеко от Альбаросы, об этом Каран узнала от Бениты.

— Он у нас каждый год проходит, — сказала Бенита. — Приезжают очень хорошие танцоры, певцы. Приходи.

— Обязательно, — согласилась Каран. — А может быть, привести с собой и наших туристов?

— Конечно. Нам нужна хорошая аудитория.

Когда машины с отдыхающими отправились в горы, уже сгущались сумерки. У пещеры по краям дороги выстроились молодые люди с горящими факелами в руках, и это было потрясающе красивым зрелищем, словно рой летящих светлячков проложил им путь к месту праздника.

Внутри заранее были расставлены стулья, пол усыпан песком, а в дальнем углу возвышался помост для танцоров. Каран рассадила своих туристов и надеялась, что они сочтут выступление танцоров стоящим такого нелегкого путешествия.

Сначала зазвучали песни, очень громкие и веселые. Два гитариста играли быструю мелодию. Затем выступали танцоры. Завораживающий темп, стук кастаньет и высоких каблуков в сочетании со сложными динамичными телодвижениями не оставили никого равнодушным. Аудитория начала накаляться, поддерживая ритм танца хлопаньем в ладоши. Каран все больше ощущала, как погружается в душу этих песен и танцев. Она на минуту отвела взгляд от импровизированной сцены, освещенной фонариками и заполненной дымом от факелов, и на мгновение ей померещилось, что в дальнем конце пещеры сидит Брук.

Наконец выступление закончилось, и зрители, все еще зачарованные, стали расходиться.

— Ну как, хорошо? — спросила подошедшая к Каран Бенита.

— Бесподобно. И ты танцевала ничуть не хуже других. — Это был комплимент Бените, которая сегодня состязалась с самыми знаменитыми и опытными танцовщицами здешних мест.

Каран уже собиралась сесть в машину к Полю, как вдруг чья-то рука крепко обхватила ее за талию.

— Я провожу Каран, — оглушил ее голос.

Каран не нужно было ни фонаря, ни факела, чтобы узнать, кому он принадлежит.

— Немедленно отпустите меня! — прошипела она. — Что вы себе позволяете…

Брук зажал ей рот рукой и потащил прочь от быстро редеющей толпы. Его рука держала ее стальной хваткой, и Каран перестала вырываться.

— Ну-ка! — прохрипел он, когда последнее сопротивление затихло. Он все еще крепко держал ее, так что ей нелегко было высвободиться.

— Я могу получить объяснения столь грубого поведения? — задыхаясь, проговорила она.

Он немного ослабил хватку, и она постепенно выкрутилась из его рук, но он все еще удерживал ее за запястье.