Развод. Горькое лекарство от измены - Юлия Ильская

смеются с фотографий. Любимый диван, книжный стеллаж, потрёпанное, но очень удобное кресло, ковёр, любимая кружка Виктора. Я помню историю каждой вещи в квартире. Ведь это я выбирала всё, с любовью украшая и создавая уют в нашем доме.

Я наливаю себе чаю, обхватываю чашку ледяными руками.

Двадцать два года вместе – целая жизнь. Детей вырастили. И вот теперь – пожалуйста.

Так я сижу в каком-то тупом оцепенении, пока не наступает время ужина. Мне сейчас кусок в горло не полезет, но не морить же голодом пожилого человека. Я разогреваю суп. Достаю йогурт.

– Ольга Романовна, пора ужинать, – заглядываю в комнату к свекрови.

– Ох, что-то плохо я себя чувствую, – стонет она, на секунду отрываясь от сериала, – принеси сюда.

– Ладно, – киваю я.

Ставлю всё на поднос и несу в комнату к свекрови.

– Опять суп?! Это мерзкая еда, – заявляет она капризно.

– У вас диета, – развожу я руками, – доктор прописал. Сами же просили.

– Ты могла бы приготовить свежий, почему я должна есть испорченный?

– Я его только утром приготовила, – возражаю я, – вы должны были в обед его поесть.

– Вот всё Вите расскажу, что ты кормишь меня испорченной едой! – грозит она.

– Хорошо, – я разворачиваюсь с подносом.

– Стой, – останавливает она меня, – поставь, может, я ложечку в себя и впихну. И принеси чай.

Я ставлю поднос на небольшой столик. Когда через двадцать минут я захожу с кружкой чая, тарелка уже пустая. Значит, не такой уж отвратительный мой суп.

Я укладываюсь в постель и смотрю в потолок. О сне не может быть и речи. Я ворочаюсь в постели, прислушиваюсь, как Ольга Романовна принимает ванну, долго сушит волосы феном, затем по квартире плывёт запах кофе.

У меня нет сил и желания снова напоминать ей, что кофе на ночь ей вреден, у неё давление. В конце концов, у неё нет признаков старческого слабоумия, она должна сама помнить, что ей вредно, а что нет.

Наконец и свекровь укладывается.

А Виктора всё нет.

В голову лезут нехорошие мысли.

Перед глазами стоит то мерзкое фото.

Хлопает входная дверь. Муж.

Я глубоко вдыхаю, цепляю свою приветливую маску на лицо и выхожу в прихожую.

– Привет, – подставляю щёку для поцелуя. Мне кажется или от него пахнет чужими духами?

Он хмурится.

– Ты почему не спишь? Ты выпила лекарство?

– Да, мне уже лучше, – улыбаюсь я.

Виктор проходит сразу на кухню.

– Иди руки помой, – бросаю я на автомате.

Муж бурчит что-то и уходит в ванную. Я накрываю на стол. Главное – не выдать себя.

– Как прошёл день? – спрашиваю, сев напротив.

Я всегда любила смотреть, как он ест. С аппетитом и удовольствием, нахваливая мою стряпню. Сейчас я веду себя так, как должна.

– Как обычно, – отзывается он и вдруг откладывает вилку.

– Жанна, я должен тебе кое-что сказать. Только ты прими это нормально, пожалуйста.

Я холодею.

Вот оно!

Он хочет развода!

Глава 4

– Что? – спрашиваю я. – Что ты хочешь мне сказать?

– В этом году я не буду брать отпуск.

– Что? – удивляюсь я.

– Да, очень много работы. И… в отпуск поедешь одна. Вернее, с моей мамой.

– С мамой? – в недоумении смотрю на него. – Но ведь мы всегда ездили в отпуск вместе.

– Я считаю, что нам надо дать передышку. Ты в последнее время какая-то дёрганая.

– Ну, как и ты, – огрызаюсь я.

– Да, – соглашается он. – У меня очень много работы, и нервы ни к чёрту. Думаю, в этот раз нам лучше провести отпуск раздельно.

– Но почему это я должна проводить его с твоей мамой? – возмущаюсь я.

– Жанночка, родная, но не я же буду с ней. Я поработаю в отпуске, а ты съезди в санаторий. Сама отдохнёшь, и маме полезно будет – здоровье поправит. Ты же знаешь, что она очень больна.

– Да уж, больна! Кофе пьёт… сырокопченую колбасу с кетчупом уминает! А суп ей, видите ли, отвратительный!

– Жанна, ну что ты… Ты же понимаешь, она старый человек. Неужели тебе жалко колбасы?! – муж ласково кладет руку мне на плечо.

– Разумеется, нет! Но она не ведёт себя как больной человек. Зачем ты привёз её к нам? Она вполне может обслуживать себя сама!

– Потому что я её единственный сын! Потому что она вырастила меня и дала всё, а сейчас помощь требуется ей! – Виктор повышает голос. – Да что с тобой такое?!

Он недоуменно смотрит на меня. Конечно.

Раньше я была всепонимающей и на всё соглашающейся, но сейчас будто бес вселился.

– Ничего. Просто я не нанималась в прислуги твоей маме.

– Жанна, ну вот… Если бы с твоей мамой такое случилось, я бы совсем не был против, чтобы она жила с нами.

– Да, – говорю я. – Только моей мамы уже нет в живых. Как и папы. Одна тётя осталась, и то она не просится к нам жить.

– Ну, у тёти своя квартира в центре города. Зачем ей проситься?

– Ну, у твоей мамы тоже квартира есть.

– На окраине. Да мы же сами решили, что тяжело к ней каждый день ездить, вот она и пожила бы у нас, пока лечится. Это ненадолго! Ей станет лучше, и она съедет.

Я понимаю, что стучусь в глухую стену.

До сих пор не могу поверить, что согласилась на переезд этой старой грымзы в свой дом.

Сначала на неделю, но теперь уже месяц прошёл, а она и не думает уезжать.

Понятно, что он сын, и он будет защищать свою мать.

– Я не хочу ехать в отпуск с твоей матерью, я хочу ехать в отпуск с тобой, – заявляю я.

– Я не могу! Ты это можешь понять или нет?! – взрывается муж.

– А может, у тебя не работа там, а молоденькие медсёстры? – я внимательно слежу за выражением его лица.

– Жанночка, ну что ты такое говоришь? – он берет мои руки в свои. – Нет у меня никаких медсестер, глупенькая моя. Я всё для тебя,