Ирена Гарда - Между Сциллой и Харибдой

Ознакомительный фрагмент

— Спокойной ночи, дорогая!

Короткие гудки. Кристина умиротворенно вздохнула и захлопнула зажатый в руке мобильный телефон. Как же хорошо знать, что где-то на краю света есть человек, готовый поддержать тебя, даже если ты разбудишь его посреди ночи! Наверно, это и называется любовь.

Она нежно посмотрела на фотографию, сделанную в прошлом году Аланом на Гавайях, где они с Майки хохочут, валяясь на чистейшем песке в брызгах океанского прибоя. Как же там было здорово!

Кристина взяла серебристую рамочку и поднесла фото к губам. Спокойной ночи, дорогой! Пусть твое восхождение будет легким, а возвращение радостным.

Раздался мелодичный перезвон — это часы в гостиной пробили три часа. Молодая женщина со вздохом поднялась и, погасив свет в комнате, побрела в спальню, где быстро разделась и, нырнув под одеяло, улеглась на подушку Майкла, вдыхая родной запах. Так она и уснула, спустя несколько минут, со счастливой улыбкой на лице.

Когда люди говорят, что предчувствовали несчастье, то чаще всего лгут. Вернее, не то чтобы лгут, но им кажется, что они что-то чувствовали, потому что задним умом все мы можем припомнить десятки указаний свыше на то, что предприятие обречено на провал. Вот и Кристина тоже, хоть потом и утверждала, что ее мучили дурные предчувствия, совсем не была готова к тому, что, отозвавшись на звонок телефона, вместо родного голоса услышит чужой холодный баритон:

— Миссис Хендриксен?

— Да… — Вот тут у нее действительно екнуло сердце.

— Майкл Хендриксен ваш супруг?

— Совершенно верно.

— С прискорбием должен сообщить, что он погиб при восхождении…

Все остальное она уже помнила смутно. Время превратилось в воронку, куда безвозвратно утекали воспоминания о том, как местный шеф полиции — толстяк Джефферсон, друживший с Майклом на почве совместного членства в стрелковом клубе, сам отвез ее в аэропорт, как она летела в самолете, забившись в угол кресла, как ее встретили тамошние полицейские и отвезли в отель.

Очнулась она уже в полицейском управлении, когда следователь произнес страшное слово «опознание». Предстояло пройти через самое страшное — увидеть изуродованные останки того, кто еще пару дней назад говорил с ней по телефону, шутил и строил планы на будущее, которого уже не могло быть.

— Миссис Хендриксен, вы в состоянии это сделать?

— Разумеется, если надо, — словно китайский болванчик закивала она.

— Тогда поедем…

Человеческая память обладает странной избирательностью и какой-то высшей гуманностью, отказываясь складывать в свои закрома запредельный ужас. Спустя несколько месяцев Кристина уже не могла вспомнить, как выглядело в морге лицо Майкла, но на всю жизнь запомнила мимолетный комментарий, брошенный стоявшим в сторонке патологоанатомом своему коллеге:

— Надо же, живого места не осталось, а очки хоть бы треснули!

С той поры Кристина никогда не носила темных очков…

Когда они вернулись в полицейское управление и обговорили подробности передачи тела для похорон, Кристина окончательно очнулась от летаргии:

— А где Алан? Они были вместе. Что с Аланом Шевалье?

— Хороший вопрос… — Детектив Стоун, высокий и грузный мужчина лет пятидесяти, почесал за ухом. — Не хотите ли кофе?

— Благодарю, не надо. Что с Аланом? Он тоже погиб?

— О нет, Алан Шевалье жив и здоров, он проходит по делу пока как главный и единственный свидетель. Пока.

Детектив так многозначительно подчеркнул слово «пока», что у Кристины холодок пробежал по телу, и она перестала промакивать сами собой капающие слезы.

— Что значит «пока»? Вы его в чем-то подозреваете? Да они с Майки были лучшими друзьями!

К удивлению несчастной женщины, ее довод не произвел никакого впечатления на детектива. Наоборот, он сразу поскучнел и покачал головой:

— Ох, миссис Хендриксен, если б вы знали, как часто не то что друзья, братья укокошивают друг друга.

— Да Алан… — Она затрясла раскрытыми ладонями перед лицом, подбирая слова. — Да он бы за Майкла умер, не задумываясь!

— Чужая душа — потемки, миссис. Мы и себя-то до конца не знаем, не то что кого-то. Вы мне лучше скажите, не было ли между вашим мужем и мистером Шевалье каких-нибудь ссор, споров, разборок… Знаете, как бывает между мужчинами? Может быть (миллион извинений, мадам!), между ними стояла женщина?

— Да не было между ними ничего такого! Не было, понимаете, не-бы-ло!!!

— Хорошо-хорошо, успокойтесь миссис Хендриксен. Не было, так не было. Сейчас наши сотрудники отвезут вас в отель, где вы сможете отдохнуть.

— Я хочу видеть мистера Шевалье!

— Мне кажется мадам, при таких обстоятельствах…

— Мне наплевать на обстоятельства! — Впервые в жизни робкая с чужими людьми Кристина позволила себе повысить голос на малознакомого человека. — Алан последний, кто видел в живых Майкла, и я хочу, чтобы он мне об этом рассказал! И вообще, какого черта!..

То ли ее крик на весь офис произвел на детектива должное впечатление, то ли ему надоело ссориться с истеричной бабенкой, но он тяжело поднялся из-за стола и сделал приглашающий жест:

— Алан Шевалье сейчас заканчивает давать показания моему коллеге. Если хотите, я вас туда провожу, тем более что вы все равно живете с ним в одном отеле, потому как других у нас просто нет.

Не успели они выйти в ярко освещенный коридор и пройти несколько метров, как одна из дверей открылась, и оттуда, в сопровождении мужчины средних лет, вышел Алан, вернее то, что от него осталось. Под его всегда лучистыми, а сейчас тусклыми глазами пролегли черные круги, лицо осунулось, и вообще он как-то сгорбился и поник.

— Алан! — Словно какая-то сила бросила к нему молодую женщину, и Кристина судорожно прижалась к его груди — единственному родному островку среди холодных казенных стен и людей. — Господи, как хорошо, что хоть ты жив! Забери меня отсюда, пожалуйста!

— Пойдем, дорогая! — Его голос был, как всегда, тих и мягок, словно он не сидел только что в комнате с решетками на окнах, где ему несколько часов кряду задавали иезуитские вопросы, пытаясь подловить на том, что это он сам сунул лучшего друга в ту проклятую лавину.

Обняв женщину за плечи, он ласково, но настойчиво повел ее на выход под многозначительное переглядывание полицейских. Похоже, теперь у них появится еще один повод задавать ему неуютные вопросы, но Шевалье сейчас было на это глубоко наплевать.

Главное — увести Кристи как можно дальше от этих людей, а потом все образуется. Должно образоваться. Не может же этот кошмар длиться вечно!

В полицейской машине они молчали, пока та не остановилась у двухэтажного отеля, слишком большого для заштатного городишки, стоящего в стороне от излюбленных альпинистских маршрутов.