Измена в подарок - Ася Исай

решимости. Собираю волосы в пучок, вытираю остатки косметики, закапываю глаза и прячу их за стёклами очков.

Иду по коридору под обстрелом взглядов. Кажется, что все знают, обсудили, и теперь сквозь прозрачные стены кабинетов одни сочувственно хмурят бровки, другие шепчутся и смеются. Больно и то, и другое.

Чувствую себя снова, как в школе, когда девочки в сотый раз высмеивали мой внешний вид. Хочется спрятаться от этих взглядов и внимания. Но сбежать с уроков больше не выход. Это не поможет.

Тошнота подкатывает к горлу. Чем ближе я подхожу к кабинету Кости, тем явственнее чувствую душный запах ванильных свечей и приторно-сладкого шампанского. Он возвращает меня в тот вечер. Иду в мягких кроссовках и слышу стук своих каблуков. Хоть из окон и льётся яркий свет, на улице всё ещё темно и начинается метель. Страх холодным ветерком пробегается по всему телу и остаётся в руках, сжимающих ручки сумки, лишь бы так явно не дрожали пальцы.

— Мирра Максимовна, а Константин, — секретарша Кости пытается мне что-то сказать, но я уже тяну ручку двери на себя.

Я не могу сейчас кого-то послушать и сбежать. Отступать некуда. Мне нужно услышать, что скажет Костя. Дружной и счастливой семьи из нас уже не выйдет, но он имеет право голоса. Это касается не только меня. И даже не только его.

Хотя для себя я уже всё решила.

51. Идеально алый

Я всегда первым делом приезжала сюда. Рассказать важные новости, поделиться удачами или поплакать в любимого мужчину. Просто пообедать вместе или побыть хоть немного рядом в самые загруженные дни. Уткнуться в плечо, пока он увлечённо печатает текст, и вдыхать его тёплый аромат.

Каким я только не видела этот кабинет.

Впервые, когда ещё были голые стены. Мы с Костей заехали за ключами и остались отмечать новое начало. Сидя на полу, ели пиццу с ананасами (да простят нас итальянцы), запивая шампанским прямо из горла. И мечтали. Была близость.

Когда закончился ремонт, в офисе оказалось слишком стерильно. Поняла я это в первом часу ночи за день до открытия. Мы нашли круглосуточный садовый центр недалеко от города. Костя гнал машину по пустой трассе, в открытые окна врывался горячий, даже ночью, июльский воздух. Он не давал прохлады, только спутывал волосы, дарил ощущение свободы и лёгкости.

Сонные охранник и кассир были совсем не рады, особенно когда мы притащили на кассу весь запас фикусов. Долго считали и загружали, а как затащить их без посторонней помощи на тринадцатый этаж, никто не подумал. Это была самая весёлая часть ночи. Мы хохотали, как сумасшедшие, над дурацкими шутками, затаскивая очередную партию цветов в лифт и расставляя их по кабинетам. Под утро мы решили присесть ненадолго на диван и не нашли сил ехать домой. Там и уснули. Была нежность.

После первого новогоднего корпоратива мы остались здесь же. Костя пытался подаренной саблей красиво открыть очередную бутылку игристого, но что-то пошло не так, и она рассыпалась у него в руках на сотни осколков. Мы замерли, наблюдая, как пена, в которую превратилось шампанское, растекается по всему полу. Когда шторм успокоился, переглянулись и сорвались на хохот, который постепенно сменился страстными поцелуями.

Было легко и светло.

Было плевать, что пол липкий, в осколках и пахнет.

Было жарко, влажно, развратно, сладко-остро, невыносимо близко.

Была любовь.

Мы до самого утра прятались на диване от всего мира.

На этом кожаном чудовище она и умерла. Корчась в муках и задыхаясь от предательства.

Костя нашёл с кем, кроме меня, разлить шампанское. Небольшого ковра у дивана, который в последний раз был залит алкоголем, больше нет, исчезли и свечи со своей навязчивой ванилью, а вот у стола вместо Жданова стоит кое-кто другой.

— Призрака увидела? — не оставляя ни единого следа идеально алыми губами на крошечной кружке, она отпивает кофе.

Возможно, и призрака. Я жмурюсь, тру переносицу. Может, если потру посильнее, она исчезнет? Но она не только не исчезает, а подходит ближе, высекая искры каблуками. Её идеальное лицо искажено злостью, но всё равно невероятно красиво. Безупречный макияж, укладка, брючный костюм идеально белого цвета, без единой складочки. Я бы так никогда не смогла. В первые же пять минут посадила бы пятно и измяла нежную ткань первым неловким движением.

— К сожалению, нет, — цепляюсь лапками покрепче за ручки сумки. — А где Костя?

— Скучно тебе в деревне, опять в люди выползла? — шипит, как змея, но совершенно спокойно, всё так же мелкими глотками отпивая свой эспрессо. — Я понимаю, возраст уже, последний шанс мужика удержать. Но зачем бегать, унижаться? Найди себе кого попроще. Своего уровня сумасшествия. Художника или писателя. Будете красиво страдать рядышком. А не мучить нормальных людей своим занудством.

— Линда, я никого не заставляю. Костя абсолютно свободен. Пользуйся на здоровье, если он твоего уровня. Мне нужно с ним обсудить важные вопросы, как взрослая тётя с взрослым дядей, раз ты и про возраст не забыла упомянуть.

Мои слова попадают в цель, её маска трещит. Она ставит кружечку на стол со злостью так, что становится непонятно, как керамика остаётся целой, а по столу не ползёт трещина. Но Линда быстро берёт себя в руки, и её идеальные губы расплываются в счастливой улыбке.

— Надеюсь, развод? А то ему скоро пригодится паспорт без штампа, — сладенько шепчет, расстёгивая пиджак и укладывая ладонь на совершенно плоский живот.

52. Чёрные как ночь глаза

— Живот болит? Много кофе пить вредно. Особенно на голодный желудок. Ты не увлекайся, — пытаюсь язвить, а сама считаю вдохи и выдохи.

Посильнее впиваюсь ногтями в ладонь, чтобы хоть немного заглушить боль душевную физической. Острые уколы хоть немного отрезвляют. Ещё чуть-чуть и будет видно, как выпрыгивает моё сердце. В ушах так сильно стучит пульс, что я боюсь не услышать её ответ.

— Нет, не болит. Я беременна. Костя вот за фисташковым круассаном побежал, очень уж захотелось. Папочка решил нас побаловать, — сладеньким голосом тянет она.

Мне тоже недавно захотелось очень… Но бежать пришлось самой.

Я спокойно работала, попутно выдумывая, что же такого поесть на ужин, чтобы не сильно отвлекаться на готовку. Идеи вяло перетекали от макарон к бутербродам и внезапно споткнулись о мысль об апельсине.

Тяжёлый, круглый, ароматный лучик солнца. Захотелось почувствовать