Ева Ратленд - Бухгалтерия чувств

— Я всего лишь цитирую мистера Стивенса. Он очень гордится и новым заводом, и тем, что нанимает людей, вместо того чтобы увольнять! Он считает тебя гением.

— Ну, это вряд ли. — Клэй, смеясь, уже сворачивал на автостоянку у гостиницы. — Мы всего лишь следуем старому доброму правилу: найди незаполненную нишу — и тебя ждет успех.

— Не мы. Ты. Не каждому дана такая прозорливость. И не у каждого хватит мудрости и мужества, чтобы пойти на риск. У тебя все это есть. — Она опустила руку на его ладонь, все еще сжимающую руль. — Как сказал Стивенс, ты отличный парень, Клэй.

Из уст Синди это что-то новенькое. Клэй был смущен и вместе с тем несказанно рад. Он поднес ее ладонь к губам.

— Спасибо, — пробормотал он. — Ну а теперь быстренько в ресторан, а то еще наговоришь лишнего, а потом будешь жалеть.

Клэю хотелось, чтобы этот ужин никогда не кончался. Для счастья достаточно просто сидеть за столиком напротив и следить, как блики от язычков свечей играют на ее гладкой коже. Сейчас Синди казалась деликатной, нежной, почти воздушной. Впрочем, ее деликатность ему известна. Он вспомнил ее начальственную и непреклонную стойку — она принимала ее всякий раз, когда выдавала свой знаменитый ультиматум: «Нет, этого мы себе позволить не можем!» Но сегодня она выглядела… хрупкой, беззащитной и до того желанной, что его просто снедала жажда подхватить ее на руки, отнести в свой номер, опустить на постель… свою постель.

— О чем ты думаешь? — Синди, поставив чашку на стол, улыбнулась.

— О сигналах, которые люди посылают, сами того не ведая.

— Что?

— Да нет, ничего. У тебя был трудный день — перелет, смена времени. Давай-ка я провожу тебя в номер. Встретимся в вестибюле в девять. И надень брюки. Путешествие будет не из легких.

— Вот как? И что за путешествие?

— В горы. — Клэй смотрел на ее губы и изо всех сил удерживался от желания, пронизывающего его огненными искрами. Лучше не рисковать. — До завтра, — только и произнес он и поспешил прочь.

Встретившись с ней на следующее утро в вестибюле, Клэй бросил взгляд на ее легкомысленные босоножки и повел в один из магазинов при гостинице. Когда они вышли оттуда, Синди посмотрела на свои ноги в кроссовках, потом на перекинутый через руку свитер.

— На мне слишком много всего надето, — пожаловалась она.

— Тебе не будет так казаться, когда мы доберемся до места. Карабкаться туда я тебя не заставлю, — пообещал он, выводя машину со стоянки. — Если подумать, так ее и горой-то никогда не называли. Просто Красной скалой. А иногда — амфитеатром Красной скалы.

— Амфитеатр? — удивилась Синди. — На вершине горы?

— Нет, не на вершине. Внутри. Вырезан самой природой. Одно из чудес света. Я захватил с собой брошюру, можешь пролистать во время ленча.

Кафе, выбранное им для отдыха, оказалось далеко не обычным. Как объяснили Синди, гостиница «На верхушке дерева» считалась местной достопримечательностью. В самом центре обеденного зала высилось огромное, обнесенное сеткой живое дерево, среди ветвей которого порхали яркие экзотические птички.

— Как красиво! И необычно! — воскликнула Синди, наблюдая за разноцветными пернатыми в густой листве дерева. Впрочем, уже одно то, что она оказалась здесь вместе с Клэем, делало это место особенным. Синди откинулась на мягкую, из бледно-зеленой кожи, спинку кресла и достала брошюру.

Амфитеатр там описывался как «впечатляющий памятник древних времен; величественный подиум, миллионы лет тому назад поднявшийся из океана».

— Представить только, а я никогда о нем даже не слышала, — призналась Синди. — И вообще практически нигде не бывала, — сказала она, опустив глаза в тарелку. Синди вдруг показалась себе ужасно скучной.

— Что, совсем никуда не ездила? Занятия все время отнимали? Или другие обязанности?

— Нет, — быстро отозвалась она. Господи, неужто она пытается пустить в ход маневр «пожалей меня, бедняжку»? — В свое время… В общем, у Дэна была яхта, и мы часто путешествовали с ним… повидали немало интересных мест — Нантакет, например… Виноградник Марты… и тому подобное.

— Расскажи мне о нем.

— О Дэне? — Синди увидела, как он отодвинул тарелку и устремил на нее внимательный взгляд. — То есть что он за человек?.. — Она немного подумала, прежде чем ответить. — Наверное, веселый. Жизнь любит. Яхту, театры, рестораны, танцы… — Впервые со времени их разрыва она так подробно говорила о Дэне. Как странно, что именно с Клэем… — Но с ним было не просто весело, — добавила Синди. — Он очень помог мне во время болезни сестры, после ее смерти. А потом… ну, наверное, все это для человека неподъемно. И наш разрыв был неизбежен. Вернее, он неизбежно должен был меня бросить.

— Тебе его не хватает?

— Поначалу да, пустота какая-то ощущалась. Мне казалось, что меня предали. Но потом… я была так занята с детьми…

— Понимаю. — Клэй взглянул на счет, бросил на стол несколько банкнот. — Может, Дэну тоже казалось, что его предали.

— Может быть, — согласилась Синди.

Поднимаясь по горному серпантину, они еще раз остановились на площадке обзора — полюбоваться красочными равнинами, простиравшимися до самого Денвера.

Но даже эта красота померкла по сравнению с самим амфитеатром. Казалось, чья-то невидимая рука гигантской ложкой зачерпнула часть горного массива, и склоны образовавшейся чаши превратились в ряды зрительских мест, спускавшиеся вниз, к громадной гладкой каменной сцене. По обеим ее сторонам безмолвными стражами высились утесы из песчаника, а еще один падал косой стеной, как задник в фантастическом театре.

Синди застыла на месте, потрясенная сказочной панорамой, очарованная брызгами солнца на поверхности скал. Клэй тоже молчал в благоговейном восторге, и Синди тихонько взяла его за руку, радуясь, что может разделить с ним свой восторг.

— Наверное, сегодня нет представления. К тому же будний день. Я этому рад. — Клэй осторожно заправил выбившийся локон ей за ухо. — Мне так приятно быть здесь только с тобой…

И мне, подумала Синди, но признаться в этом постеснялась. Она заговорила о театре, обратив внимание Клэя на то, что представления устраивались здесь задолго до того, как склоны оборудовали скамьями для зрителей и провели электричество.

— Хорошо, что эти современные новшества остались невидимыми для глаз, а скамьи вырубили прямо из песчаника, — отозвался Клэй.

Разговор зашел о том, что в тридцатые годы этот театр обеспечил работой множество людей.

— Отец был еще ребенком, — сказал Клэй, — но очень хорошо запомнил времена Великой депрессии. Сколько же тогда было бездомных и безработных! Он говорил, что Рузвельт сдвинул дело с мертвой точки — и не путем раздачи пособий, а тем, что обеспечил людей работой.