Делла Сванхольм - Сладкий капкан

Рейсдал ввел ее в спальню. Она была фантастических размеров — казалось, в ней можно было свободно играть в гольф. Ноги Ингрид утонули в мягком белоснежном ковре, который устилал весь пол. Везде были расставлены вазы с только что срезанными цветами — розами, тюльпанами и ирисами.

А в центре спальни стояла роскошная кровать из палисандра, застеленная небесно-голубым атласом. Резные ангелочки поддерживали спинку кровати, с которой свешивались сделанные все той же искуснейшей рукой мастера гроздья винограда и персиков.

— Иди ко мне, — чуть охрипшим голосом позвал Биллем. — Иди ко мне, моя Ингрид!

Она покорно приблизилась к нему. У нее уже кружилась голова от всей этой роскоши, от этого нескончаемого великолепия.

Боже, думала она, я даже не представляла, как живут люди в далекой Южной Африке! А ведь Биллем сказал мне, что он далеко не самый богатый землевладелец здесь, есть люди и побогаче!

Их руки и тела сплелись в страстных объятиях. Ингрид чувствовала исходивший от него жар, его нетерпение, ощутила, как он соскучился по ней за все те долгие недели, что она воевала в Бордо с Антуаном, стараясь отобрать у него как можно больше денег. Но в конце концов все это было не зря — теперь она стала по-настоящему богатой, и это ощущение было просто восхитительным.

Биллем прижал к себе Ингрид покрепче и, обхватив руками, заглянул в глаза.

— Ты самая соблазнительная женщина. В тебе таится столько обещаний и искушений… — прошептал он.

В ответ на жадный взгляд Виллема в темной глубине глаз Ингрид зажглось желание. Она изогнулась и слегка вздрогнула, когда он потянул за ворот ее блузки и стал покрывать поцелуями ее обнаженный живот, продолжая снимать блузку и согревая ее тело своим горячим дыханием. Ингрид трепетала, отдаваясь поцелуям и ласкам, и чудесная сила любовной страсти поднималась из влажной глубины ее напряженного тела, предчувствующего экстаз.

Его руки скользнули по груди Ингрид, обхватили ее за талию и слегка приподняли. Их тела слились, и Биллем, задыхаясь от счастья, ощутил бархатистую мягкую плоть, которая сжималась и разжималась в бешеном ритме. Он никогда еще не испытывал ничего подобного и смотрел на Ингрид изумленными глазами. Она лежала под ним, раскинув руки, и только нижняя часть ее тела совершала изощренный танец сладострастия, который заставил его воспарить к самым вершинам любовного восторга. Он и не подозревал прежде, что такое возможно. Они испытали полное слияние друг с другом, и мир, казалось, засиял всеми красками.

— Боже милосердный, — прошептал Биллем, придя в себя. — Ты волшебница? Кто же ты, Ингрид? Во всяком случае, не обычная женщина, это уж точно. — И он приник губами к ее шее.

Обессиленные и размягченные, они еще долго лежали так, слившись друг с другом влажными телами.

— Это уж точно, я необычная, — усмехнулась Ингрид. — Но и ты тоже, Биллем, необычный. Кстати, как твои виноградники? Тебе удалось найти в Бордо подходящие сорта лоз, чтобы пересадить их сюда?

— Я устроил три новых виноградника, — с гордостью сообщил он. — В Янсенвилле, в Клипплате и в Кукхаусе. Везде посажены лишь самые отборные сорта, привезенные из Бордо. И ухаживают за ними тоже французы. Местных работников я пока даже не подпускаю к посадкам — пусть пока учатся. — Он улыбнулся: — А через неделю из Италии прибудет новый мини-завод по производству вина, оборудованный по последнему слову техники. Посмотрим, что все это даст. Во всяком случае и итальянцы, и французы уверяют меня, что деньги, которые я затратил на это, не пропадут даром. Но, конечно, ожидать быстрого результата тоже наивно. На все уйдет по меньшей мере несколько лет. И только тогда станет ясно, насколько мне все удалось.

— Во всяком случае, начало положено! — воскликнула Ингрид. — И ты сделал это, Биллем Рейсдал! Я уверена, что у тебя будут самые лучшие виноградники во всей Южной Африке! А вино, которое будет производиться здесь, еще поспорит с тем вином, которое делается в окрестностях Бордо!

— Да, я буду производить лишь самое лучшее вино. Все остальное меня не интересует. Но, я надеюсь, ты тоже станешь помогать мне в этом. — Он заглянул Ингрид в глаза. — Ты ведь столько лет прожила во Франции, к тому же у тебя там был свой ресторан…

— Ну разумеется, я обязательно помогу тебе. — Ингрид покрыла его грудь поцелуями. — Кстати, Биллем, я чуть с ума не сошла, увидев свое имя на фюзеляже твоего самолета. Спасибо тебе! Это было так неожиданно! Так оригинально!

Рейсдал просиял.

— Я рад, что тебе это понравилось. Я ведь когда-то сам служил в авиации. И у нас было принято давать нашим самолетам разные устрашающие прозвища и разрисовывать их акульими или тигриными мордами, чтобы противнику они казались ужасными. Но я решил, что гораздо приятнее назвать свой самолет именем любимой женщины. Той, которая поднимает меня самого на седьмое небо!

Он встал с постели и подошел к окну. Уже стемнело — ночь в этих местах опускалась быстро. В небе ярко сверкали далекие звезды, а за густыми ветвями сада угадывалась полная луна.

— Но самолет с твоим именем — это не единственный сюрприз, который я приготовил тебе. — Он с улыбкой повернулся к Ингрид.

— Ты интригуешь меня, Биллем! Что же еще ты приготовил мне?

— Что еще? — Он вытащил из коробочки небольшой пульт, похожий на тот, что используют для переключения телевизионных программ, и лег рядом с Ингрид. — Смотри!

Биллем нажал на кнопку, и Ингрид не поверила своим глазам: кровать, на которой они лежали, начала медленно подниматься вверх. А затем крыша дома внезапно распахнулась, и она увидела прямо над головой усыпанное звездами небо. Еще несколько мгновений — и они вознеслись на самый верх. Ингрид почувствовала пряный аромат южноафриканской ночи, увидела луну, сверкающую, как золотой медальон на груди юной эфиопки. Ночное небо было совсем рядом — можно сказать, вокруг их кровати, застеленной белоснежными шелковыми простынями. Это было так фантастично, что она на мгновение потеряла дар речи.

— Первым это придумал легендарный миллиардер Вандербильдт, — улыбаясь проговорил Биллем. — Подобная кровать была установлена в одном французском замке, который так ему понравился, что он разобрал его по кирпичикам и перевез в Америку, в Бостон. Когда я прочитал об этом в одном журнале, то сразу загорелся этой идеей. Надо было лишь успеть все сделать к твоему приезду. Как видишь, это удалось.

Привстав на локте, Ингрид огляделась. На фоне звездного неба темнели зубцы далеких гор, напоминая стены и башни какого-то фантастического замка. Серебряный свет луны заливал реку Сондахс и озеро Калсберг. А над головой таинственно мерцали созвездия. У Ингрид кружилась от восторга голова. Это счастье было сладким и свежим, как мед в сотах. Это была радость, которую невозможно было выразить словами — безграничная и опьяняющая, такая же бездонная, как и небо вокруг них. Ингрид чувствовала, как все расплывается перед ее глазами в головокружительном восторге. У нее было такое чувство, словно она парит и возносится куда-то вверх, к самым звездам. Теперь я действительно выше всех, подумала она и чуть не потеряла сознание.