Как стать папой за пять минут - Вероника Лесневская

воодушевленно лепечет, и я немного подтаиваю, однако на остальных членов семьи Славиных все равно поглядываю настороженно. Особенно на его отца. – Сколько же ей месяцев? Она будто только вчера родилась!

– Не вчера, а в новогоднюю ночь, – важно уточняет Петя, заставив своего папу побледнеть. – Сегодня выписались.

– Кхм-кхм, ты ни словом не обмолвился… – хрипит старший Славин. Достает платок из нагрудного кармана, смахивает испарину со лба, вытирает веки под очками.

– Повторяю, дочка наша! – едва не рычит мой муж-самозванец, словно лев, защищающий потомство. – Мы и рожали вместе.

– Ах, ничего себе, Петька, ты герой! – ахает Сашка, округляя и без того огромные, как у мультяшки, глаза. – Горжусь! Я серьезно. Я бы ни за что на свете на роды не пошла, даже на свои собственные, – мило хихикает.

– На своих особо не спрашивают и выбора не дают, – поддерживаю ее шутку. Переглянувшись, мы смеемся в унисон.

Постепенно успокаиваюсь, но Лизонька не дает мне расслабиться. Устав от посторонних людей, кривит личико, строит жалостливую гримасу и выдает очередную порцию отборного… крика. Моя лапочка совсем как сигнализация, возвещающая о том, что в дом проникли незнакомые люди.

– Так, не толпитесь тут и не шумите, – командует Ярослава Станиславовна, убирая черные волосы наверх, чтобы не мешали. Осматривается, находит розовый слип для малышки, подает мне. – Идите обедать, а я помогу Кирочке.

– Спасибо вам, – шепчу ошеломленно, когда она ласково проходится пальцами по животику крохи. Лиза прекращает плакать, разглядывает красивую тетю и прислушивается к ощущениям.

– Петя, тебе особое приглашение надо? – не оборачиваясь, произносит мать. – Выйди!

– Нет. Еще чего! – возмущенно спорит он. Выпроводив остальных, прикрывает дверь и возвращается. – Я рядом буду.

– Принеси Кире что-нибудь поесть. Ты же так и не села за стол? – уточняет с нотками заботы. Для меня это непривычно. От неловкости я закусываю щеку изнутри и слабо киваю. – Всю трапезу мы вам испортили своим визитом и наверняка график сбили. Если бы только знали… – укоризненно смотрит на сына.

– Что вы. Все в порядке, – горячо убеждаю ее. – Это же ваш дом.

– Теперь и ваш тоже, – убедительно заявляет, смотря прямо мне в глаза. Отворачивается, чтобы повторить: – Петя, решил голодом своих красавиц уморить? Поспеши!

– Хм, ладно, я быстро, – перехватив мой взгляд, он наконец-то сдается.

Остаемся с мамой Ярославой наедине. Она не задает коварных вопросов, позволяет мне самой во всем признаться и терпеливо ждет откровений. Занимается Лизонькой, даже берет ее на руки, покачивает. Подушечками пальцев невесомо, любовно проводит по лобику и щечкам. В этот момент мне становится не по себе.

Она ведь относится к малышке так, потому что считает ее родной внучкой? Поверила Петру?

Не могу обманывать таких хороших людей. Они ко мне с добром, а я… как свинья лицемерная!

Набираю полные легкие воздуха, пьянею от переизбытка кислорода – и будто на детекторе лжи выпаливаю все как на духу:

– Я не его девушка. И ребенок не его, – тяжело дышу, как если бы пробежала марафон. Правду говорить в стократ сложнее и морально, и физически. Все тело бьет мелкой дрожью. – Лизонька родилась от ужасного человека, с которым я хочу развестись, а Петр… просто мне помогает как юрист. Извините, пожалуйста. Давайте я возьму МОЮ дочку… Я не знаю, зачем он вас обманывает.

Руки так и зависают в воздухе, а ребенок остается в объятиях названой бабушки.

– Затем, что Петя, видимо, считает иначе, – лукаво ухмыляется Ярослава Станиславовна, не отпуская Лизоньку, а та пригрелась и больше не мяукает. – Заранее вас присвоил, и я его понимаю. Ты ведь любишь его? – обезоруживает меня прямым и хлестким, как выстрел в лоб, вопросом.

Опускаю голову, рассматривая свои сцепленные в замок кисти. Пальцы трясутся, нервы на пределе, сердце заходится.

– С четырнадцати лет, – честно выдаю. – Я на юридический поступила ради него и в город к нему приехала, а он… женился.

Шумно всхлипнув, задерживаю дыхание. Я истосковалась по маме, а с дедом не могла обсуждать дела сердечные. Долго держала все в себе. Вот меня и прорвало рядом с Ярославой Станиславовной. Словно на пару минуточек она заменила мне погибших родителей.

– Да уж, женился… Это была самая кошмарная ошибка, которую только может совершить мужчина, – приоткрывает завесу Петиного прошлого, а я жадно ловлю каждую деталь. Мне интересна его жизнь, пусть и без меня. – Мы с отцом до сих пор не понимаем, как его угораздило так встрять. Даша ни дня, ни минуты его не любила – это было видно всем, кроме Пети. Всю душу из него вытрясла, а заодно и деньги, бросив на грани банкротства. Мой сын – невероятный слепец.

– Я тоже была слепой, когда замуж выходила, – передергиваю плечами. – Наверное, мне было все равно, за кого. Я согласилась, лишь бы ребенок в полной семье рос, а получилось… Будет сиротой, как и я. У меня только дедуля.

– Надо нам тоже познакомиться с ним, – кивает самой себе, будто мысленно составляет план на будущее.

– З-зачем? – заикаюсь испуганно. Дедуля быстро тут всех построит, не разобравшись толком, кто меня обидел. Сначала всех накажет, а потом только спросит, что случилось. – Мы с Лизонькой уедем сразу после развода, вы не беспокойтесь.

– Кто же вас теперь отпустит…

Женские интонации смешиваются со знакомыми мужскими. Не могу разобрать, кто именно произнес эту фразу. Или одновременно?

Непонимающе моргаю, а мать кивает мне за спину.

Обернувшись, вижу в дверях Славина. Стоит, прислонившись к косяку, с подносом в руках. Сводит густые брови к переносице, изучает меня внимательно, задумчиво.

Ох, боженька! Как много он услышал?

Глава 18. Ночь откровений

Вечер того же дня

Кира

Тихо напеваю колыбельную, покачивая детскую кроватку с маятником. Всматриваюсь в кукольное, умиротворенное личико уснувшей дочери.

Сквозь монотонное звучание собственного голоса едва различаю скрип двери. Прислушавшись, смущенно умолкаю. Не оборачиваюсь, но чувствую на себе жгучий взгляд, который пробирает до костей.

– Ты очень красиво поешь, необычно, – доносится негромко и нежно, отзывается жаром в груди, рассыпается мурашками на коже.

Забираюсь с ногами на постель, притягиваю колени к груди и нехотя оглядываюсь на Славина. Мне неловко смотреть ему в глаза после сегодняшней беседы с его матерью. Он хоть и сделал вид, что ничего не слышал, но отношение ко мне заметно поменял. Стал более внимательным и чутким, ни на секунду не оставлял меня одну, а еще… подозрительно молчал. Однако его взгляд… вместо тысячи слов. Вот и сейчас прямо в душу проникает.

– Глупости, – вспыхиваю от комплимента, небрежно отмахиваюсь. – Вы так смеялись, пока я Лизоньку укладывала, что даже здесь