Джулия Джеймс - Дитя греха

Он смотрел не на звезды — он смотрел на нее.

Страсть пронзила тело женщины, словно электрический ток. Она застыла как изваяние, не в силах пошевелиться.

Алексис обнял Райанну, и ее губы раскрылись, словно лепестки роз, навстречу его губам.

Райанна почувствовала, что тает в его крепких объятиях. Ее тело стало безвольным и податливым. Она обвила шею мужчины дрожащими руками. Ее душу переполнял сладкий восторг…

И ощущение, что такое возможно только во сне.

Алексис страстно целовал ее, прижимая к своей широкой груди. Райанна ощущала мощь и упругость его узких бедер.

— Алексис… — выдохнула она.

Мужчина нежно погладил ее длинные светлые волосы.

— Тсс, не надо слов…

Он пробормотал что-то по-гречески, нежное и сладкозвучное. Райанна заглянула в его глаза и испугалась, что сейчас утонет в их загадочной глубине.

Алексис снова припал к ее губам, и она потеряла дар речи.

Это чудо. Алексис… целует меня.

Мужчина на руках отнес Райанну в ее комнату и положил на кровать.

— Никаких слов, — снова прошептал он. Время остановилось, и действительность превратилась в волшебный сон.

Глаза Райанны резанул свет включенной Алексисом настольной лампы. Она повернулась к нему и увидела, что взгляд мужчины светится едва скрываемым торжеством.

— Вот оно, доказательство, — тихо сказал он. — Абсолютное, неоспоримое, именно то, что было нужно.

Алексис улыбнулся, и его улыбка показалась Райанне звериным оскалом.

Ледяной ужас сковал сердце женщины: она не смогла устоять и снова угодила прямо в расставленную для нее ловушку.

Цветы, наряды, улыбки, ужин, эта неизменная галантность… Алексис Петракис просто устроил ей очередной экзамен, который она так эффектно провалила.

Райанна отшатнулась от Алексиса, словно от прокаженного.

— Господи, — выдохнула она. — Какой же ты негодяй!

— Что? — опешил тот.

Женщина молниеносно схватила простыню, чтобы прикрыть свою предательскую наготу. Алексис попытался обнять ее, но она закричала:

— Не прикасайся ко мне!

— Что произошло? Боже, у меня есть все доказательства, в которых я нуждался. Не пытайся отрицать это!

— Мне все равно! — простонала Райанна. — Ты не получишь его! Можешь сообщать кому угодно о результатах своей проклятой проверки — мне все равно, я буду бороться! Тебе никогда не отнять у меня Ники! Никогда, никогда!

— Ты в своем уме? — Алексис смотрел на женщину в изумлении.

Ее лицо исказилось.

— Не надо, ты все запланировал! Я знаю, это так! Ты не придумал ничего другого, кроме как затащить меня в постель и принудить…

— К чему? Бога ради, Райанна…

— К этому! К сексу! Ты не мог прижать меня к ногтю другим способом: я — не наркоманка, я разорвала чек и не поддалась твоей попытке склонить меня к замужеству. И ты решил доказать, что я не гожусь быть матерью, потому что я — проститутка, готовая лечь в постель с кем угодно. Теперь ты попытаешься использовать это против меня, чтобы получить опеку над Ники. Но я не позволю! Не позволю…

Алексис крепко схватил Райанну за плечи.

— Довольно! Райанна, послушай, это никакая не ловушка! Да, проверка. Да, мне нужны были доказательства… но совсем другого свойства.

— Я доверяла тебе, Алексис! — истерически кричала женщина. — Я доверяла тебе! Но вся эта любезность, все сладкие улыбки не были искренними, не так ли? Ты просто-напросто водил меня за нос. Ты все продумал, правда?

— Да ничего подобного! Поверь мне, Райанна, это единственное, о чем я тебя прошу. Ты должна мне верить! — Темные глаза мужчины сверкнули. — Даю тебе слово — все совсем не так, как ты думаешь.

Она отшатнулась, прижимая к груди простыню.

— Господи, как ты можешь? Хочешь, чтобы я тебе поверила? Это выше моих сил. Ты вынес мне приговор в первую же минуту, когда узнал, что я родила от тебя сына, и ни разу не поверил ни единому слову, которое я произнесла в свою защиту. Ты считал, что я все время старалась заполучить твои деньги — не одним отвратительным путем, так другим. Ты считал нормальным устраивать мне проверки на алчность. Ты…

— Нет! — Алексис схватил Райанну за руки. Она попыталась вырваться, но он оказался куда сильнее. — Клянусь Богом, этого не было! Все потому, что…

— А как же двадцать два миллиона фунтов?

— Не могу отрицать… Я должен был выяснить, способна ли мать моего сына продать его за твердую валюту.

— Ты считал меня наркоманкой, но наркоманы способны любить своих детей… — прошептала Райанна. — Ты считал меня проституткой, но и проститутки способны любить своих детей. Ты считал меня мстительной, безответственной, опасной, но и такие матери могут любить своих детей! — ее голос неожиданно сорвался на крик. — Какое право ты имеешь считать, что я хуже любой из них? Какая женщина способна продать своего ребенка?

После паузы Алексис ответил:

— Моя мать.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Райанна замерла. Она не могла поверить услышанному.

— Моя мать, — бесстрастно сказал Алексис, — продала меня отцу, когда мне было пять лет, за десять миллионов фунтов. Огромная сумма по тому времени! Это была плата за его согласие на развод. Если бы он отказался и ей пришлось бы оспаривать право опеки, она бы выиграла — видишь ли, она казалась всем идеальной матерью, абсолютно преданной семье и ребенку. Она постоянно обнимала меня, осыпала поцелуями, я был ее любимчиком… по крайней мере, так думали те, на кого мать хотела произвести впечатление. Правду знала только прислуга… и ее любовники.

Сперва я не понимал, почему отец не разрешает мне видеться с матерью, и ненавидел его. Спустя несколько лет он рассказал мне правду, после чего я возненавидел ее и полюбил отца. Но ему не нужна была моя любовь, потому что, перед тем как уйти навсегда, мать сообщила ему, что я вовсе не его сын. Отец боялся стать посмешищем — шутка ли, жена не просто наставила ему рога, но еще и продала за целое состояние внебрачного ребенка, — он не отослал меня в приют, только чтобы избежать огласки… — Алексис помолчал, затем тихо добавил: — Все это отец рассказал мне за несколько часов до смерти.

Теперь Райанне стало ясно, почему Алексис поступал так жестоко.

Он защищал Ники не от нее, а от страшного призрака, который преследовал его всю жизнь, — от собственной матери.

Райанна взглянула на Алексиса. Он лежал, уставившись в потолок невидящими глазами.

Женщина почувствовала сострадание и жалость.

— Я понимаю теперь, — сказала она, — почему ты так вел себя, почему думал обо мне самое плохое, почему не сумел поверить в то, что я ни в чем не виновата… Но не нужно больше проверять меня, Алексис, я — не твоя мать… да и ты — не мой отец. Нам не присуща их жестокость, бессердечность, и эгоизм. Ники никогда не придется страдать так, как страдал ты… и я. Знаешь… — у Райанны перехватило дыхание. Самое время положить конец этой невыносимой войне! — Давай разделим опеку. Теперь, когда я понимаю мотивы твоего поведения, я могу доверять тебе. Ты никогда не станешь пытаться отнять у меня Ники?