Джулия Джеймс - Дитя греха

У меня есть Ники, а у него — Алексис… а Алексис — хороший отец, который доверяет мне. У меня нет совершенно никаких причин для грусти.

Райанна снова и снова твердила эти слова как заклинание, но ничего не помогало.

Каждый раз, когда Алексис одаривал ее улыбкой или когда они весело чему-то смеялись вместе, у Райанны замирало сердце. Она втайне любовалась его обнаженными мускулистыми ногами, длинными артистичными пальцами, широкими плечами; затаив дыхание, смотрела, как капельки воды сверкают алмазами на его мокром блестящем торсе, как ветер треплет его темные волосы, когда он сидит за рулем моторной лодки…

Райанна с полнейшей безнадежностью осознавала, что не может противиться невероятной сексуальной привлекательности этого мужчины.

Она была так же беспомощна, как в ту самую ночь, когда впервые увидела Алексиса Петракиса.

Алексис кинул пляжный мяч сидящему на надувном дельфине Ники и украдкой взглянул на Райанну, которая загорала в шезлонге возле бассейна. Мужчине хотелось глядеть на нее, не отрываясь, но ему мешали два обстоятельства: во-первых, тот факт, что Ники готовился отбить мяч, во-вторых, созерцание Райанны в новом бело-золотом бикини, лишь слегка прикрывавшем ее изящное загорелое тело, не могло привести сейчас ни к чему хорошему.

Красота этой женщины расцветала день ото дня, и страсть пожаром разгоралась в сердце Алексиса. Но он должен был выждать и набраться терпения.

В конце концов, именно вследствие отсутствия самоконтроля он оказался в нынешнем положении. Больше никаких ошибок! Алексис понимал, что лишь выдержка позволит ему завоевать доверие Райанны, и тогда медленно, шаг за шагом, он достигнет своей цели.

И эта цель вовсе не в том, чтобы Райанна снова оказалась в его постели.

Нет, перед Алексисом Петракисом стояла куда более важная задача.

Райанне давно пора было перебраться в тень, потому что безжалостное полуденное солнце обжигало ей спину.

Ах, как приятно понежиться в шезлонге… Я пойду в дом чуть позже…

— Ты сгоришь.

Низкий голос звучал предостерегающе. Райанна попыталась справиться с сонливостью, но не смогла. Ее так разморило, что она была не в состоянии и пальцем пошевелить.

Неожиданно Райанна ощутила прикосновение к спине чего-то холодного и вскрикнула.

— Лежи спокойно… — сказал Алексис, равномерно распределяя солнцезащитный гель по ее спине, лопаткам, плечам, бедрам. Его сильные, но ласковые руки втирали охлаждающий гель в каждый дюйм ее тела плавными, ритмичными движениями.

Райанна лежала ничком, полностью отдавшись наслаждению. Ей надо было остановить Алексиса, но она молчала.

— Все… Но больше никакого солнца!

Райанна обернулась, чтобы поблагодарить его, но только молча открыла рот.

Алексис сидел на корточках рядом с ее низким, разложенным в горизонтальное положение шезлонгом. Его загорелое тело отливало золотом, плечи блестели, с мокрых волос стекала вода… Он был так близко.

Так близко!..

Сердце Райанны бешено забилось, и она почувствовала, что ее бросает в жар.

Ей хотелось коснуться губ Алексиса, провести пальцем по его щеке, подбородку…

Кровь пульсировала в жилах Райанны, окружающий мир перестал для нее существовать. Время замедлилось — и остановилось. Все куда-то пропало, растворилось в небытии, осталась только она сама, лежащая в лучах солнца, вглядывающаяся в лицо Алексиса, в его глаза…

Его черные с золотыми крапинками глаза, в которых так легко утонуть…

— Алексис…

Приоткрытые губы Райанны жаждали поцелуя.

Она так сильно его хотела…

Так сильно!

Мужчина наклонился и окинул ее пристальным взглядом, горящим страстным желанием.

Райанна зажмурилась в сладострастном ожидании…

Но поцелуя не последовало.

— Пора обедать, — как ни в чем не бывало сказал Алексис, вставая. — Держи! — он бросил Райанне легкое, как паутинка, парео. — Я пошел в душ.

Женщина услышала его удаляющиеся шаги, и ей показалось, что закатилось солнце.

Она в отчаянии закрыла лицо руками.

Алексис подставил голову под струю ледяной' воды.

Господи, я же чуть не…

Он не должен был натирать ей спину гелем.

Но… Ники находился в доме с Кэрен, а Райанна выглядела так соблазнительно…

А он не хотел, чтобы она обгорела…

Еще один день. Столько я смогу продержаться.

Должен.

Алексис выключил душ и обернулся полотенцем.

Несмотря ни на что, он был доволен собой — эпизод возле бассейна доказал ему, что Райанна готова капитулировать. Его близость вызвала у Райанны нежный чувственный стон, она смотрела на него, приоткрыв губы в ожидании поцелуя…

Если бы я потерял над собой контроль и поцеловал ее… Смог бы я остановиться?

Ответа не требовалось.

К тому времени, как Райанна вышла к обеденному столу, она уже полностью взяла себя в руки.

Алексис четко и ясно дал ей понять: она — мать Ники, и только.

И то, что с ней сейчас происходит, не имеет значения — пускай с каждым днем ей все труднее разобраться в своих чувствах, пусть сердце поет всякий раз, когда Алексис ей улыбается…

Алексис приветлив с ней лишь ради Ники, он так прямо и заявил с самого начала, чтобы не было никаких сомнений. Ради Ники он готов был терпеть ее присутствие в жизни своего сына, даже когда считал ее наркоманкой и авантюристкой. Ради Ники он пошел на это проклятое сближение, одновременно подвергая ее все новым и новым проверкам…

Все только ради Ники.

Но разве я могу сетовать на то, что Ники является самым важным человеком в жизни родного отца?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Алексис поставил на стол кофейную чашку и взглянул на сидящую напротив Райанну.

К обеду та переоделась в кремовый сарафан с тонюсенькими бретельками, великолепно сидевший на ее изящной стройной фигуре.

Алексис видел, что Райанна немного напряжена, но ведь и он сам не мог забыть тот эпизод возле бассейна.

Время пошло. Завтра сиделка и няня покинут остров, а значит, уже вечером я смогу начать действовать.

Только бы Райанна ничего не заподозрила!

— Я предоставил временный отпуск мисс Томпсон и Кэрен, надеюсь, ты не станешь возражать? Они поработали на совесть. Кэрен скучает по своему бой-френду, оставшемуся в Англии, а сиделка призналась, что хотела бы осмотреть достопримечательности Афин,

Райанна кивнула, неуверенно улыбнувшись. За обедом она постоянно ощущала неловкость, даже несмотря на присутствие сына, его няни и мисс Томпсон, а теперь, когда Кэрен увела протестующего Ники спать, а сиделка удалилась в свою комнату, она чувствовала себя еще более скованно.