Джейн Харри - Никому не уступлю

Вернувшись к бассейну, она обнаружила, что Флора просто-напросто скинула свое хлопчатобумажное платьице, оставшись в костюме, что состоял из миниатюрных трусиков и двух кружков ткани, еле-еле прикрывавших соски. Строго-то говоря, что-либо скрыть этот наряд был не в состоянии.

Однако сам бассейн оказался чудесным – просторный овал сверкающей аквамариновой глади, окруженной блестящими на солнце плитами. Дженет подошла к краю и осторожно попробовала воду ногой. Ой-ой-ой, какая холодная! Но зато и весьма освежающая, что просто необходимо в столь жаркий лень. Дженет изящным нырком вошла в воду и сразу же, без остановки, несколько раз проплыла от края до края.

– Вы с ума сошли, – встревоженно заявила ей Флора, когда отважная купальщица подтянулась за бортик, вылезла и принялась отжимать волосы. – Такие упражнения до добра не доведут. Вот увидите, у вас отрастут огромные мускулы – как у мужчины.

Дженет усмехнулась.

– Ничего, я готова рискнуть. – И она растянулась на шезлонге.

Отпустив несколько бессвязных замечаний о том, как хочется ей вновь увидеть Жюля, Флора умолкла, а вскоре, похоже, и задремала. Дженет однако было не до сна. Она начала гадать, не взвалила ли на себя непосильную ношу во всем, что касается Флоры. Не мудрее ли и в самом деле просто-напросто сообщить Леону де Астену, что его будущая жена все еще строит планы бегства со своим охотником за богатыми невестами? А дальше пусть разбираются…

Если он хорошенько осознает, как решительно настроена Флора и как жаждет от него избавиться, то, быть может, и сам оставит мысли об этом браке. А может, наоборот, проникнется такой же решимостью все-таки завоевать ее. Маркиз не из тех, кто легко отступается от намеченной цели.

Дженет вздохнула и села, свесив ноги с шезлонга. Не в том она сейчас настроении, чтобы валяться и предаваться сладостному безделью.

– Флора? Я, пожалуй, пойду в дом. Распакую вещи и набросаю план занятий. Увидимся за ланчем.

Ответом было лишь невнятное бормотание, которое могло означать что угодно. Накинув на плечи полотенце, Дженет побрела по дорожке меж клумб к домику для переодевания.

Воздух был полон ароматов цветов и жужжания насекомых. Молодая женщина вздохнула всей грудью и вдруг ощутила еще один, куда менее приятный запах: кто-то курил совсем недалеко отсюда.

Нахмурившись, она огляделась по сторонам и увидела близ цветущего кустарника какого-то молодого человека. Опираясь на лопату и зажав в губах сигарету, он с легкой улыбкой смотрел на бассейн. Одет он был лишь в поношенные, измазанные землей джинсы, торс обнажен. Он был бесспорно хорош собой и – как показалось Дженет – прекрасно осознавал свою красоту.

Должно быть, один из садовников, сердито подумала Дженет. Украдкой подглядывает за Флорой и так увлекся, что даже не слышал моего приближения.

– Вам что, делать нечего? – ледяным тоном спросила она по-французски.

Он вздрогнул и обернулся к ней.

– Простите, мадемуазель. – Он говорил вежливо, даже заискивающе, но смиренному тону странно противоречило дерзкое выражение глаз. Быстрый, оценивающий взгляд, скользнувший по фигуре Дженет, заставил ту в очередной раз пожалеть о слишком открытом купальнике. – Я вот перекурчик устроил. Даже не знал, что у бассейна кто-то есть.

Вздернув подбородок, Дженет скептически поглядела на нахала.

– Что ж, теперь знаете. Так что перекуривайте где-нибудь в другом месте, – язвительно посоветовала она.

– Да-да, мадемуазель. Непременно. Немедленно ухожу. Простите. Я тут совсем недавно и не знал… мне… мне очень нужна эта работа. Я кузен Рене. Он замолвил за меня словечко месье Бристолю.

Дженет не желала ничего больше слушать. Поплотнее закутавшись в полотенце, она двинулась дальше. Однако через несколько шагов на нее напало неприятное подозрение, что, несмотря на все свои униженные извинения, он никуда не ушел, а так и стоит, смеясь ей вслед. Она обернулась, но горе-садовник уже исчез. Лишь на земле дымился брошенный окурок.

Тем лучше! И все-таки надо будет как-нибудь поговорить с Анри Бристолем об этом кузене Рене.

Сняв купальник, молодая женщина приняла душ и, обмотавшись широким полотенцем на манер саронга, отправилась в свою кабинку.

Но что это? Неужели она ошиблась и попала не туда? Платье, что висело здесь, ничуть не напоминало ее полотняный болотно-зеленый камуфляж. Разве что было тоже зеленым – но иного оттенка, нежнее и ярче, скорее цвета морской волны. И не полотняное, а шелковое.

Дженет уже собиралась идти обыскивать другие кабинки, как вдруг заметила, что стопка аккуратно сложенного белья на стуле принадлежит, без всякого сомнения, все же ей. А к странному платью приколот листок бумаги.

Открепив его, Дженет, сжав губы, прочла записку.

«Простите меня, – гласила она, – но настало самое время предать ваше платье давно заслуженному забвению. Надеюсь, замена придется вам по душе». Внизу – инициалы «Л. де А.», верно, на тот случай, если она сама не догадается, кто в ответе за это… это безобразие.

– Да как он смеет! – вслух произнесла Дженет. Голос у нее дрожал. – Как он смеет критиковать мой вкус!

В порыве ярости она предпочла не вспоминать, что пропавшее платье было ее самым нелюбимым и что облачилась она в него исключительно в виде протестующего жеста.

Гнев напрочь заглушал в ней доводы рассудка, подсказывающие, что маркиз просто-напросто раскусил ее игру и отреагировал на нее в характерном для него стиле провокации.

– Не имеет права! – негодовала она, все больше распаляясь. – Будь я проклята, если надену это гнусное платье!..

Тут она вынуждена была остановиться, внезапно осознав, что особого выбора-то у нее и нет. Либо отправляться в дом в одном белье, либо снова залезать в мокрый холодный купальник. Ни то, ни другое ее не привлекало.

Дженет неохотно принялась натягивать новое платье, едва ли не надеясь, что оно не подойдет – хотя подобная перспектива и грозила необходимостью тащиться обратно замотанной в полотенце. Но нет. Платье подошло, точно на нее шили: идеально облегало тоненькую талию, спереди вырезано ровно настолько, чтобы проглядывало лишь самое начало подъема груди, а чуть ниже колена пенились воздушные складки подола. Да и цвет мне явно к лицу, хмуро признала Дженет. Однако такая точность лишь усугубляла неловкость ситуации, негласно подразумевая, что Леон де Астен знает ее во всех подробностях – рост, размер, даже оттенок кожи.

Поймав себя на том, что вся дрожит, Дженет сердито помотала головой. Предстоит схватка. И являться на нее надлежит гордо, во всеоружии, а не дрожащей и сконфуженной, точно робкая девочка, не умеющая за себя постоять.