Эстер Роузфилд - Тропою страсти

— Я слишком сильно тебя хочу, чтобы медлить, — простонал Луиджи.

Его руки словно горячим бархатом нежнейше щекотали ее пылающее тело, освобожденное от последних тряпок, шелковых и кружевных.

— Джесс, придержи меня, если я слишком нетерпелив, но… но, пожалуйста, не проси остановиться! Я слишком долго ждал этого момента, слишком долго хотел тебя!

— Я не хочу тебя сдерживать. — Она с мольбой тянула к нему руки, пока он наклонялся над нею, вглядываясь в ее сияющие глаза. — Я не хочу, чтобы ты останавливался!

Однако в том, как он сдерживал ярость своего желания, в его взгляде, когда он в полумраке смотрел на ее трепещущее обнаженное тело, чувствовалось еще что-то недосказанное, какое-то томительное напряжение…

— Ты прекраснее, чем я даже мог мечтать! — прошептал Луиджи. Его волшебные пальцы ласкали ее трепещущую плоть, заставляя каждый нерв Джесс дрожать от страстного желания, невыносимой нежности к нему. — Ты прекраснее, чем я ожидал, — вновь простонал он, пряча горячее лицо между ее упругих грудей.

Джесс попыталась было что-то сказать, но из ее горла вырвался только тихий стон, и она, обхватив его за плечи, страстно прижалась к нему. Касания его губ и даже одно только ощущение его теплого дыхания там, между порывисто вздымающихся в своей наготе упругих холмиков, пронзали ее, как электрические разряды. Она безнадежно пыталась сдержать свое нетерпеливое желание, которое грозило вот-вот взорвать ее изнутри. Тело Джесс напряглось, как струна, она со стоном выдохнула его имя, повторяя его снова и снова, когда он перенес безжалостно возбуждающую игру своих губ и языка на ее груди, затвердевшие до боли. Она протяжно застонала, и по ее телу волной пробежала дрожь.

— О, Луиджи! — отчаянно умоляла она, ее пальцы вцепились в его волосы в той же страстной судороге, что сотрясала все ее тело. Джесс металась на подушке, как в бреду, — потому что это не могло быть явью!

— Я не делаю тебе больно? — прошептал он, приподнявшись на локтях и нависая над ней; его лицо было едва различимо в полумраке, когда он, тяжело и неровно дыша, взглянул на нее.

— Нет! — неистово запротестовала она, обвивая руками его шею, — что ты! Ты ни капли не делаешь мне больно, наоборот, ты… — Она только покачала головой, не в силах передать словами обуревавшие ее чувства.

— Я — что? — хрипло спросил он. — Что, Джесси, что?!

Джессика теснее прижалась к его мускулистому телу, нетерпеливо притягивая к себе его голову.

— Возьми меня, Луиджи, — прошептала она дрожащим от страсти голосом.

В ответ послышалось что-то вроде тихого звериного рычания. Он перевернулся на бок, торжественно заключая ее в кольцо своих жадных рук, и притянул к своей твердой груди, поросшей шелковистыми волосами.

— Ты дрожишь, — хрипло прошептал он. — Боишься меня, да?

— Ничего не могу с собой поделать, — задохнулась Джесс, охваченная страстью настолько, что уже была не в силах понять, что овладевший ею мучительный, неистовый трепет — это никакая не боязнь, а страстный ответ ее тела на желанный контакт с его возбужденной мужской плотью.

— Я рад, что ты не можешь с этим справиться, — ответил Луиджи с нервным смешком, снова начиная подвергать сладким мучениям все ее тело. Теперь для него не существовало никаких препятствий, она сама этого захотела. Глаза Джесс закатились, рот приоткрылся…

— Луиджи! — закричала она, чувствуя, что сходит с ума, а ее жадное желание превращается в яростный голод.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — прохрипел он, отвергая ее бессвязные протесты, и улыбнулся ей хмельной улыбкой, — перед тем, как его рот возобновил свою изысканную игру. — Никогда не проси меня остановиться, — простонал Луиджи. Его руки продолжали свою неистовую, мучительно-дразнящую, пламенную игру со всем, что им попадалось на пути. Отступать было уже некуда.

Когда ее собственные руки и губы начали ответную игру, его рот в страстном нетерпении вернулся к ее рту. Ее робкие стоны смешались с его тяжелыми стонами в пьянящем угаре поцелуев, касаний и проникновений, его тело обрело власть над ее необузданным нетерпением, и она наконец оказалась распростертой под ним.

Джесс уже напряглась, бесстрашно ожидая натиска, чтобы принять его в себя, когда нежное, бесконечно интимное прикосновение его руки вызвало у нее тихий вскрик изумления, смешанного с нетерпением. Рука касалась ее лона благоговейно и настойчиво.

— Я не боюсь! — вскрикнула она, сама не сознавая вырвавшихся у нее слов.

На мгновение он замер над ней, а потом вдруг разразился тихим потоком нежных слов на итальянском. Его руки возобновили сводящую с ума, исступленную и яростную атаку на ее тело, доведя ее до такого состояния, что, когда он наконец вошел в нее, она испытала такое безумное жаркое наслаждение, что у нее вырвался сдавленный стон восторга.

— Итак, ты все-таки боялась, — хрипловато упрекнул Луиджи, благодарно поцеловав ее и пытаясь умерить постепенно пробуждающуюся настойчивость ее тела. Ее столь горячий отклик заставил его ускорить темп, пронзая ее до конца, и постепенно он отбросил всякую сдержанность. Вырвавшаяся на свободу страсть закружила Джесс в мучительно-сладком водовороте какого-то смутного ожидания. Из ее груди вырывались нежные приглушенные стоны, ей казалось, что она навсегда останется парить в этом изысканно нереальном мире, не в силах сделать еще один, последний, шаг, когда невозможное стало сбываться. Земля накренилась и поплыла под ними.

Может быть, виновата была нарастающая настойчивость его голоса, когда он назвал ее по имени, или, может быть, это был ответ ее тела на разгоревшуюся в нем страсть, но это была сила, полностью поглотившая обоих, вознесшая их на вершину немыслимого блаженства и оставившая лежать — счастливыми, изнуренными и обессиленными в объятиях друг друга.

Душа и тело Джесс находились в волшебном усыпляющем тумане, мире грез, в котором она была бы счастлива остаться навсегда. Но когда с мягким стонущим вздохом Луиджи освободил ее от своего веса и перекатился на спину, по-прежнему прижимая к себе, она вдохнула терпкий, опьяняющий аромат его тела, и ее наполнила мучительная острая боль любви, которую оказалось невозможно выразить словами.

— Джессика?..

Она услышала свое имя и протянула руку, положив ее поперек его мускулистой груди, с наслаждением поглаживая шелковистые волосы на ней. Под ее рукой билось его сердце, билось ровно и ритмично.

— Когда ты сказала, что не боишься… Бог мой, как я мог даже предположить? Неужели это правда, Джесси?

— Что?.. — Она прижалась лицом к его плечу.