Как стать папой за пять минут - Вероника Лесневская

– У леди случился конфуз? – игриво улыбаюсь дочке, раздевая ее и аккуратно стягивая подгузник. – Ну, это мы быстренько исправим, – подмигиваю притихшей крохе.

Лиза любопытно рассматривает меня, дергает ножками, то подтягивая их к себе, то выпрямляя и пиная меня пяточками. Хаотично размахивает руками, сжатыми в кулачки, пытается дотронуться до моей ладони. Имитирую, что даю ей пять, а она поднимает брови и смешно таращится, будто осуждает непутевую мать.

– Какая серьезная, – корчу рожицу, на что малышка хмурится неодобрительно. – Ладно, королева Елизавета, идем попку мыть.

Рассмеявшись, целую дочку в голый животик, четко над прищепкой на пупке. С осторожностью и трепетом подмываю ее, ведь делаю это впервые в жизни, а потом быстро переодеваю, чтобы не замерзла. Возвращаю в теплый кувез с грелкой, укутываю одеялами, поглаживаю пальцем по щечке, пока Лиза не засыпает.

Понимаю, что все это время почти не дышала, и жадно глотаю кислород, пытаясь прийти в себя. Который час? Сколько я проспала? Мне пора кормить дочь или еще рано?

– И куда сбежал от нас Петр? – выпаливаю вслух, с тоской взглянув на его пустую койку.

Убеждаю себя, что он не обязан сидеть с нами, как нянька. Однако легче от этого не становится. Хочется разреветься от паники и одиночества, но я беру себя в руки.

– Так, а это откуда? – поднимаю с пола бутылку кефира, которую случайно зацепила, когда летела к дочери. Ставлю на тумбочку к йогуртам и бананам.

Наступаю на листок бумаги с неровно оборванным краем. Наклоняюсь за ним, охая от дискомфорта. Но забываю о боли и неудобствах, как только вчитываюсь в текст.

«Пампушка, узнал, что тебе можно. Полдник добыл в ближайшем магазине, за нормальным ужином поехал в ресторан. По пути еще кое-то по списку куплю».

– Не надо было, – спорю шепотом, забывая, что это всего лишь записка. Расплываюсь в улыбке, ковыряя ногтями уголки бумажки. В солнечном сплетении порхают бабочки.

«Попросил на посту направить к тебе врача, когда освободится. Пусть температуру измерит. Смена другая, я почти никого не знаю из медиков. Выдрессировать их не успел. Если будут обижать, звони мне – закопаю всех по возвращении. Номер внизу».

И кривая стрелочка, указывающая на цифры в правом углу листка.

– Спасибо, – улыбаюсь так широко, что скулы начинает тянуть и челюсти сводит.

Сохраняю номер, а попутно перечитываю послание. И еще раз. Поверить не могу, что оно настоящее. Простые слова, однако сколько в них заботы. Я от Макса столько не получала за все время, что мы были вместе.

Душа наполняется чувством защищенности и верой в лучшее.

– Хватит мечтать, Кира! – осекаю себя.

Зыркнув на часы, собираюсь с мыслями и концентрируюсь на ребенке. У меня совсем немного времени, чтобы перекусить перед очередным кормлением. Но прежде я бегу в душевую, оставив дверь приоткрытой. В случае чего я услышу крик дочери и сразу отреагирую.

Принимаю водные процедуры рвано и быстро, постоянно прислушиваясь к звукам в палате. Мне мерещатся какие-то шорохи, приглушенные шаги. Врач явился? Или… Славин вернулся?

– Кто там? – спрашиваю негромко, боясь разбудить Лизоньку.

Не дождавшись ответа, испуганно выскакиваю из душевой. Дверь идет тяжело, будто ее чем-то подперли с другой стороны. Наваливаюсь плечом. Спотыкаюсь об огромный пакет на пороге, ойкаю, опускаю глаза – и каменею от шока.

– А откуда это? – лепечу одними губами, уставившись на сумку, которую я собирала для роддома. Когда еще жила с Максом. И которую оставила у него дома.

Боюсь поднять голову, тяжело и шумно дышу, балансируя на грани обморока. Злость и обида смешиваются с первобытным ужасом и паникой. Кровь шумит в ушах, пульс сходит с ума, а температура, кажется, достигает критической отметки.

Взгляд мечется к кувезу в поисках ребенка, но спотыкается об сгорбленную спину склонившегося над ним мужчины. Дыхание перехватывает, легкие взрываются, потому что… я мгновенно узнаю его.

– Макс? – хриплю загробным голосом. – Ч-что ты здесь делаешь? Как ты нас нашел?

Оборачивается, держа руки в карманах. К дочери он даже не притронулся, будто она прокаженная. Раньше его пренебрежительное отношение меня бы огорчило, но сейчас, наоборот, радует. Бывший муж мне противен, он кажется грязным и мерзким после той женщины, с которой мне изменял. Мало ли чем малышку заразит.

Странно, что со Славиным я не испытывала такого отвращения, а ведь понятия не имею, где он и с кем был до нас. Просто доверяю.

– Отойди от нее, – осмелев, приказываю Максу. – Убирайся! – отталкиваю его от кувеза и заслоняю Лизу своим хрупким телом.

Бывший нависает надо мной, как медведь. Чувствую себя мошкой, которую он с легкостью прихлопнет, если захочет. Я не смогу ему противостоять, но буду бороться из последних сил, которые и так на исходе.

– Не понял, милая, – выгибает бровь, опешив. – Почему ты меня прогоняешь? Свадьбу испортила, меня перед родней и почетными гостями опозорила, да еще и родила втихаря. Ты что, хотела скрыть появление на свет нашей дочки? – цедит озлобленно. – Может, ты ее украсть вздумала?

– Украсть собственную дочь? Что ты несешь? – сдавленно шепчу и расставляю руки в стороны, защищая кувез. Малышка за моей спиной начинает шевелиться, мурлыкать и причмокивать.

– Да! Именно так! Хотела украсть ее у меня. А я отец! – тычет себя пальцем в грудь, вызывая у меня истеричный смех. – Ты должна была сообщить мне, что рожаешь, – нагло заявляет, поглядывая на Лизу поверх моего плеча. – Почему это произошло раньше срока? Ты меня обманула? – задумчиво выгибает бровь, будто заподозрил меня в чем-то. Хватает же совести после всего, что он сам натворил, упрекать меня в неверности, пусть и завуалированно. – Она точно моя?

– Преждевременные роды на фоне стресса, – выпаливаю возмущенно и укоризненно, но ему плевать. – Хотя ты прав. Лизонька не твоя! – выплевываю ему прямо в лицо и наблюдаю, как оно искажается в яростной гримасе. – Ей не нужен отец-предатель! Я видела, что ты делал с тамадой…

– Какая Лизонька? Назовем ее в честь мамули, как и договаривались. Но сначала ДНК-тест сделаем, когда вас выпишут, – важно бросает, пропуская мои обвинения мимо ушей.

– Мы разводимся, Макс! – повышаю голос. – Ты мне изменил!

– Глупости не говори, истеричка. Забудь! Как я перед родителями оправдываться буду? Они – люди старой закалки, с принципами. Ребенок должен родиться и расти в браке, – закатывает глаза, транслируя их мысли, как радиоприемник. – Если бы не они, я бы вообще нескоро женился. Зачем торопиться? Мы же и так с тобой хорошо жили. Если бы не этот залет… – кивает на Лизу и кривится. – И-э-эх!

Почувствовав его отношение, дочка начинает