Робин Уэллс - Беглянка

– Ну, такое… без особых претензий, – ответила Джози. – Напоминающее летний лагерь для детей. У нас будут занятия для всей семьи: плаванье, верховая езда, ручные ремесла, лодочные и велосипедные прогулки, пикники, хоровое пение – все в этом духе.

– Думаю, вы на правильном пути. – Потирая подбородок, Льюк внимательно на нее посмотрел. – Очень многим захотелось бы побывать в таком месте. Прекрасная идея, на мой взгляд.

Теплая волна удовольствия захлестнула Джози. До этого она не была уверена, что ее проект чего-то стоит, хотя эту мечту она лелеяла уже довольно давно. Она рассказала о нем однажды своему отцу, но тот отмахнулся от нее, бросив вскользь, что она строит замки на песке. Джози и сейчас не поняла, почему она рискнула поделиться этими мыслями с Льюком, а главное – почему его одобрение так тешит ее душу. Его простые слова словно бы прогрели ее всю насквозь.

Да, есть в этом человеке что-то основательное, на него явно можно положиться. Все, что он говорил, звучало реально и конкретно, этот парень высказывался напрямую, не стараясь подсластить пилюлю или сказать то, что от него желали бы услышать. Такое встречается не часто, подумала очарованная Джози. К тому же на нее редко так действовали чьи-то поцелуи…

Эта мысль породила странный трепет в ее душе.

– Спасибо. Пока что это только идея, больше у меня ничего нет. Ни денег, чтобы открыть такую базу в одиночку, ни опыта, позволяющего обратиться к спонсорам. Это просто перспективный план.

– Это неплохо – иметь перспективный план.

– А у вас есть такой?

На какое-то время вопрос повис в воздухе, потом, покачав головой, Льюк ответил:

– Боюсь, вы его не одобрите.

– Почему?

– Он – прямая противоположность вашему.

– А если конкретно?

– Вместо того чтобы строить базу, я бы ее разрушил.

– Хотите сказать, что закрыли бы гостиницу?

– Если бы мне удалось оплатить ранчо полностью, я бы разрушил гостиницу до основания и превратил землю в пастбище.

Джози уставилась на Льюка, вожжи вяло повисли в ее руках. Петуния пошла так близко к Черной Звезде, что нога девушки коснулась его ноги. Краткое прикосновение было так же неожиданно, как и его слова. Джози подпрыгнула в седле, заставив Петунию остановиться.

– Не может быть!

– Может. И я это сделаю. – Непреклонное выражение лица подтвердило его намерение.

– Но зачем, зачем? – Девушка подхлестнула лошадь, стараясь держать ее на расстоянии от всадника.

– Начнем с того, что я с самого начала был против постройки этого заведения.

Взглянув на его напряженный рот и сузившиеся глаза, Джози решила во что бы то ни стало добиться ответа.

– Консуэла рассказывала мне, что вы ссорились с отцом из-за этого строительства.

– Консуэла слишком много болтает. – Он мельком взглянул на нее, потом отвернулся.

– Что же случилось, Льюк? – мягко спросила Джози.

Он так долго молчал, что она решила: не ответит. Но он, поерзав в седле и подавив вздох, все же сказал:

– Несколько лет назад ранчо переживало тяжелые времена. Цена на говядину упала, разводить скот стало невыгодно. На то, как выходить из положения, мы с отцом смотрели по-разному. Я считал, что следует модернизировать производство, скажем, заменить оборудование, улучшить стадо, разводить разные породы. Отец же решил заняться совсем новым делом. В одной статейке он почерпнул идею, что будущее за массовым отдыхом. И в голове его засела мысль превратить ранчо в зону развлечений.

– А ваш отец знал что-нибудь о сфере обслуживания и организации туристических баз?

– Совсем ничего. Это и было моим главным возражением против его бредового, на мой взгляд, замысла.

При этих словах глаза Льюка полыхнули таким огнем, что Джози стало как-то не по себе.

– Я всегда считал, – продолжал Льюк, – что нужно держаться за свое, за то, что ты умеешь делать. И в этом добиваться успеха.

Трудно было ожидать, что его слова вызовут в ней сексуальное желание, но случилось так, что мысли ее устремились в мир эротики. Она вспомнила лицо Льюка, склонившееся над ней для поцелуя, его большие сильные руки, страстно обнимавшие ее…

Лицо девушки залила краска: до нее вдруг дошло, что она уставилась на его загорелые руки, державшие вожжи, и не может оторвать взгляда от длинных пальцев. Она вспомнила ощущение его руки на своем лице, и ее пронзила приятная дрожь. Она заставила себя снова взглянуть ему в глаза и сосредоточиться на том, что он говорит.

– Кроме всего прочего, у меня был развод в разгаре, и мне не хотелось других кардинальных перемен. Я поторопился с женитьбой и не желал совершать новых ошибок. Спешка к добру не приводит. Я был готов удовлетвориться собственными ресурсами, тем, что у нас уже есть. И не связываться с новым бизнесом, о котором ни у меня, ни у отца не было ни малейшего представления.

– Да, у вас были веские основания.

Льюк кивнул.

– Отец ни о чем не хотел слышать. Когда у него появлялась идея, он становился похожим на пса с куском мяса, который хотят отнять. – Льюк невесело усмехнулся. – Кроме того, он не умел ничего делать наполовину. Заложил ранчо на всю сумму, которую можно было выжать, и вложил все до цента в строительство гостиницы.

Льюк прочесал свои густые волосы рукой.

– Отец сказал, что возьмет на себя отдых туристов, а я буду заведовать скотофермами. Но я совсем не хотел, чтобы ранчо стало бесплатным приложением к гостинице, забавой для толпы туристов. Мне была ненавистна мысль, что ранчо, которым владели четыре поколения семьи, на котором я вырос, превратится в нечто вроде увеселительного парка «Старый Запад».

Вот что его печалит; значит, в душе его все же есть чувствительная струна. При этой мысли Джози сама вдруг стала сентиментальной.

– И что же дальше?

В ответ он тяжело вздохнул:

– Мы поссорились, и я уехал.

– Куда же?

– В юго-западную Оклахому, там я управлял чужим ранчо.

– Вы поддерживали связь с отцом, пока отсутствовали?

– Да, мы обменялись несколькими письмами и телефонными звонками, но отношения были не из лучших. Он все время звал меня домой, но я не возвращался. Не хотел видеть, как изменилось ранчо, не хотел видеть эту чертову гостиницу. Мне было тошно даже думать о ней.

Ну что ж, вполне можно понять, ведь он так любил ранчо, с сочувствием подумала Джози.

– Консуэла говорит, что вы приехали, узнав, что отец заболел.

Снова желваки заиграли на скулах.

– Я бросился в машину, как только она позвонила. – Он долго молчал, глядя прямо перед собой, и наконец выдавил из себя: – Но было уже поздно.

– В каком смысле?

– У отца был инфаркт, и он умер, не приходя в сознание.