Один из многих - Егор Уланов

Гости были здесь разных мастей и рамок. Вот представители топ-менеджмента сырьевых корпораций: Равиль Сага́нов, Александр Тюфяко́в, Алексей Суббо́тин — стоят в отдельном кружке со своими молодыми спутницами. А в другом конце зала скромный заместитель одного из департаментов Минэка Егор Кисли́цын. Рядом и повсюду десяток чиновников, родственников, олигархов, а сколько еще было на подходе! Разношерстная, но интеллигентная и, несомненно, знатная компания образовывалась в этих стенах. Случайных людей в собрании не любят.

Вот вошли в зал три офицера. На всех дорогие зеленые мундиры под старину с красными воротниками и эполетами, вышитыми золотом.

— Мое почтенье и признательность вам, Алексей Юрьевич, и вам, Елена Валерьяновна… — произнес один из них напористо.

— И вам всех благ, Андрей Максимович, — ответил Алексей Юрьевич Кардов.

— Благодарю за приглашение, мы очень польщены… — говорил второй, при этом пожимая хозяину руку.

— Чудесный дом, Алексей Юрьевич, — вступил последний из офицеров.

— Трижды благодарю, господа, и трижды приглашаю! — Алексей Юрьевич указал рукой в направлении залы.

Всем сделалось неловко изъясняться на манер XIX века, что было обязательно, потому господа и Елена Кардова молча раскланялись. Три офицера, минуя приветственную часть, прошли наконец далее. Взяв у пробегавшего официанта по бокалу, они встали чуть отстраненно и начали осматриваться.

Имеем время, чтобы представить их. Это три закадычных друга: Василе́вский, Бе́ликов и Не́мов. Все они служат в Федеральной службе безопасности, в званиях и должностях, которых я не стану называть, а для простоты буду величать их обобщенно «офицерами».

Первый — Андрей Максимович Василе́вский, высокий худощавый мужчина с тоненькими, едва заметными усиками на лице и длинными, зачесанными к верху волосами. Что выделяло его из троих? Медаль президентской канцелярии (администрации) за отличие в службе, кричащая о его кадровой ценности.

Василевский, впрочем, как и два друга, по большей части занимался кабинетной работой, а не вел войска и не учреждал тайных операций, как это делают те, кого прежде других принято называть офицерами.

Второй — Василий Робертович Бе́ликов, хорошо сложенный мужчина средней наружности, гладковыбритый, державшийся всегда высокомерно, так как по положению и званию почитал себя полноправным дворянином. И это, пожалуй, справедливо, ведь в наше время новое дворянство даруется погонами ФСБ или порядочным чином.

По мнению одних, он был ценный человек для государства российского. По мнению других — неприятнейший тип. Я лишь пересказываю вам их, дабы вы могли, по крайней мере, составить собственное. А пока добавим, что персона он светская и часто всюду приглашаемая.

Третий из них — Владислав Архипович Не́мов — имел густые усы и несколько грубое лицо, впрочем, как большинство русских мужчин. Широкоплечий, даже военный мундир не мог скрыть его недюжинных сил. Приятный, правда, не высокий по чину, но исполнительный и честный. Плохого про него никто не слыхал.

Эти трое еще со школьной скамьи были друзьями и поровну делили все радости и горести лицейского быта. Все обучались как один и после отправились в командное училище, опять же в единое. Там их успехи были вновь схожи, но после в службе у Василевского вдруг сделался высокий чин. Беликов стал поменьше званием, но свободнее в обращении с начальством. И все ж высок в сравнении с Немовым, который считался рабочей лошадкой. По счастью, звания их засекречены, и недавно они лично были приглашены Кардовым, что говорит об их принадлежности.

Немов, осматриваясь, наконец произнес низким голосом:

— Это не поместье, а целая крепость!

Беликов, ухмыльнувшись и похлопав друга по плечу, отвечал:

— Со своим жалованьем нам такое не снилось…

Василевский, бегая глазами, произнес тихо:

— Что за дамы! Жаль, замужние, с ними много хлопот. Уж я бы…

— Куда тебе! — изъявил Беликов.

Все трое, выпив по глотку шампанского, принялись за разговор.

Убедившись, что никто не подслушивает, Беликов продолжил:

— Вот хороша эта Елена. Двадцать лет, а такой домище. Столько бабла! Кардов скоро в министры прыгнет, ручаюсь. А она в платье, грудь наружу, бедра… да так на всех смотрит. Есть что-то в этом взгляде.

— Хороша она, это конечно. Да замужем за тем, кого бы лучше уважать… — прервал Немов.

— А я уважаю, пока он слышит, — сказал Беликов, и все незаметно улыбнулись.

После Василевский принял вид весьма серьезный:

— Ты что ни говори, а Кардов как железный. Всех держит по внутрянке! Сам Владимир Владимирович, по слухам, к нему благоволит…

— Не для того ли такой дворец отгрохал, чтоб государь в гости заезжал? — рассуждал Немов все о том же.

Беликов скривился, но не от толков про дворец, а от недоверчивой осторожности Василевского, который говорил так, будто их и сейчас прослушивают. Уставший с некоторых пор от недомолвок, он только вопросил:

— При чем тут дом, ты знаешь, сколько у него таких?

И тут уж Андрей Василевский не выдержал и возразил искренне следующее:

— Все врут! Да и вообще ты бы потише с такими шутками.

— Согласен, — поддержал Немов, — вот бы была нелепость, если бы Кардов слышал…

Беликов потрепал свои золотые эполеты на мундире.

— Не каркай, обычно это мы их ведомство слушаем, а не наоборот.

— В каком таком смысле? — оскалился Василевский.

— Во всех, — холодно ответил Беликов. — А все же мы угодили хозяйке Елене своими костюмами. И это многое обещает, — Гости все прибывали, заполняя огромный зал, который от блеска платьев и украшений, казалось, превратился в большую кружевную снежинку.

Вокруг ходили новые люди. Дамы в нарядах откровенных и не подходивших историчности реконструкции привлекли внимание офицеров, от них не ускользнул недовольный взгляд Елены, обращенный к этим самым дамам. Так долго она готовила этот вечер. Так долго согласовывала платья. Юная жена уже входила в роль властной и требовательной хозяйки.

Василевский также потрепал свои эполеты.

— Чего мы стоим? Выбрались в общество, так пойдемте шалить! — сказал он.

— И впрямь, — поддержал Беликов.

Трио направилось к даме и мужчине, стоявшим напротив и окруженным большим количеством народа.

— Здравия желаю, господа, — игриво заговорил полненький престарелый мужчина небольшого роста с густыми глазками и волосами, укрывающими лысый затылок. Нос у него был смешной картошкой. Щеки дряблые от сытой лени. Но он обладал невероятно достоверным костюмом эпохи, что отличало его от окружавших. А помимо того, на груди его размещалась блистательная батарея медалей и лент.

— Добрый вечер, мальчики, ах, что за чудо у вас мундиры… — прибавила жена его, стоящая рядом. Она не слишком отличалась от мужа, за исключением зачесанных редеющих волос. И если бы на ней был мундир супруга, а на нем ее синее бальное платье, их с легкостью можно было бы спутать.

— Чрезвычайно рад, — Василевский уже хотел