Ребекка Уинтерз - Поздние цветы

— У меня нет. Это твой.

Смутившись, она открыла книжечку и увидела свою фотографию, которую посылала вместе с заявлением о паспорте.

— Не понимаю.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Это пришло с сегодняшней почтой. Я не сомневался, что вся почта для меня, и открыл конверт. Извини. Я не намеренно.

— Уверена, что не намеренно. Наверное, соседи переслали его сюда. Он пришел так быстро! А ты молодец, нашел такой оригинальный способ вручить его мне.

Она слезла с кровати, зажав в руке паспорт. Когда она писала заявление, ей и во сне не могло присниться, как изменятся обстоятельства к тому времени, когда она получит документ.

— Пойду, положу его в бумажник, чтобы не потерять. Когда вернусь, мы сделаем упражнения, и ты будешь готовиться ко сну.

— Что за спешка?

Напряжение вернулось, тяжелое, изматывающее.

— Тебе нужно побольше спать, чтобы поправиться.

Она предприняла радикальную попытку разрядить атмосферу.

— Я слышал новость. — Морщинки в углах его рта стали резче. — Майк Фрэнсис собирается в октябре играть в гольф в Сиднее. Он получил приглашение. Разве ты не едешь с ним?

— Знаешь что, Зак? — Мишель сделала глубокий вдох. — Когда ты попросил меня быть твоей сиделкой, я согласилась. Знала, что мы оба взрослые люди и будем уважать частную жизнь друг друга. Я никогда не спрашивала о женщинах в твоей жизни. Никогда не выносила суждений, подходит или не подходит тебе та или иная особа. Это не мое дело. — Конечно, она солгала. Мишель с первого взгляда не понравилась Бреда Нильсон. — Такой же любезности я ждала и от тебя.

— Что случилось с теплой женщиной, с ее открытым сердцем, — у Зака потемнели глаза, — которая когда-то разговаривала со мной обо всем? Куда она ушла? Я не знаю эту особу, которая унаследовала ее тело. Я думал, я…

Его слова будто нож вошли в ее сердце.

— Это не так, особенно учиты…

— Учитывая тот факт, что сиделка Ховард заботится обо мне день и ночь? — резко оборвал он ее. — Есть различие между обычным течением жизни и настоящими жизненными сложностями. Подобно исчезнувшей звезде, Мишель, которую я знал, куда-то делась, растаяла, и пока я не могу ее найти.

— Ты пытался найти меня с тех пор, как я приехала сюда? — Она поморщилась. — Найти меня?

Голос звучал визгливо даже для ее собственных ушей. Но Мишель уже не владела собой.

— В какой-то степени да. Ты понимаешь, что ни разу не спросила меня о моей жизни? О моих знакомых? Чем я занимаюсь в свободное время? Что для меня важно? О моих ошибках? О моих провалах? Мишель из моего прошлого с жаром бы выведала все, поделилась бы со мной тем, что мы пропустили за прошедшие десять лет. Твой муж умер, но ты никогда ни с кем не говоришь об этом. Ты бегаешь с работы на работу и все свои личные мысли держишь запертыми в себе. И страдаешь. Молча.

— Хватит, Зак!

— Ты помогаешь другим, но кто поможет тебе? Ты спишь с Майком Фрэнсисом, но это не дает тебе счастья.

— Как ты смеешь!

Она так дрожала, что, казалось, ноги ее подкосятся и она упадет.

— Его высший приоритет — гольф, — продолжал Зак, не обращая внимание на ее слова. — Время — его злейший враг. Поверь, каждую ночь, когда он отправляется в постель, все его мысли о том, как ему добиться успеха в своей игре. Больше ему ничего не надо. Из-за этого ушла его первая жена. Ни одна женщина не сможет бороться за его любовь, ведь все, что ему надо, — это выиграть еще один зеленый пиджак, чтобы оправдать свое существование. Ты можешь ехать с ним в Австралию. Но ты всегда будешь за боковой линией его сознания. — Зак говорил, не спуская с Мишель пристального взгляда. — Совсем скоро он войдет в Тур сильнейших. И у него никогда не будет времени дать тебе то, чего ты заслуживаешь. Он никогда не воплотит в жизнь твою мечту иметь детей. Потому что у него есть собственная мечта, которая всегда будет важней.

— Это не моя мечта, — стиснула она зубы.

— Лги кому-нибудь еще, но не мне.

— Время и мой враг, — прошептала она.

В глазах мелькнуло что-то загнанное, мученическое.

— Тогда сделай что-нибудь. Не разрешай себе быть еще одним удобством в жизни Майка Фрэнсиса, когда он позволит себе немного развлечься.

— Я уже отказалась, — призналась Мишель, прежде чем сообразила, что говорит.

— Что ты хочешь сказать?

Зак резко сел. А вот этого делать ему совсем не следовало!

— Я порвала с ним пару дней назад.

Она потерла ноющие виски.

— Слава богу, — пробормотал он.

— Но ни по одной из причин, названных тобой!

— Какие еще могут быть причины? — после паузы спросил он.

— Я… я не люблю его.

— Ты имеешь в виду так, как Роба?

— С Робом… — Она резко оборвала начатую фразу. Потому что дошла до того места, границу которого обещала себе никогда не переступать. — Суть вот в чем. Хотя во всем, что ты сказал о Майке, есть крупицы правды, ничто не остановило бы меня, если бы я любила его…

— И когда это случилось? Он появился в доме, когда я уснул?

— Нет. Это твой дом. Я бы не стала приглашать его сюда. Когда он позвонил, я сказала, что не могу поехать с ним в Австралию. Он знает, почему. Я не люблю его.

— И он без борьбы принял твой отказ? — воскликнул Зак. — Он не сказал, что ваши отношения важнее любого турне? Что он никуда не поедет без тебя?

Гордость Мишель должна была быть уязвлена. Майк не приехал и не попытался переубедить ее. На самом же деле, повесив трубку, она больше и не вспомнила о нем. Но Зак ведь не знает об этом.

— Должно быть, Майк что-то услышал в моем голосе и не стал настаивать.

— Не стал настаивать, черт возьми! — прогремел Зак. — Если ты любишь кого-то, ты делаешь все, чтобы завоевать его.

Это ты так делаешь, Зак. Но в мире очень мало людей, подобных тебе…

— Детство Майка, — она прокашлялась, — прошло совсем не так, как твое. Его вырастили богатые родители, которые и теперь любят друг друга. Они всегда любили его и оказывали поддержку, как и другим своим детям. Мальчик рано проявил свой талант в гольфе, поэтому без помех развивал его. Его детство не омрачали ни отсутствие денег, ни эмоциональные потрясения. Он не борец, как ты. Ты сам себя сделал, благодаря упорству и решительности. Может быть, поэтому Майк никогда не станет первым номером в мире гольфа. — Она помолчала. — Я провела с ним достаточно времени, чтобы понять, он никогда не будет счастлив в том смысле, в каком счастлив ты, — признала Мишель. — Это твой дар. Цени его.

Он долго, словно изучая, разглядывал ее.

— Если это правда, то твое столь долгое отсутствие в моей жизни становится еще более загадочным. Я уже не говорю о том, что в течение двух лет мы не видели друг друга и даже не разговаривали.