Ты проиграешь, дорогая - Анетта Молли

Но вот он, стоит в прихожей, застенчиво улыбаясь, с огромным букетом алых роз. В руках — бархатная коробочка, а за спиной... огромный плюшевый медведь, почти в рост нашей Маруси.

— Папа! — дочка тут же бросает свои куклы и бежит к нему, смеясь.

Влад подхватывает ее на руки, целует в макушку, потом протягивает медведя:

— Это тебе, солнышко. Он будет охранять твой сон.

Маруся визжит от восторга, обнимает игрушку, а я стою, скрестив руки, и чувствую, как сердце бешено колотится. Подарки. Как будто это что-то исправит.

Он осторожно подходит ко мне, держа коробочку.

— Поль.... — его голос тихий. — Я знаю, что не заслуживаю прощения. Но я хочу бороться. За нас. За нашу семью.

Открывает коробку — внутри сверкает колье с бриллиантом.

Я смотрю на него, на его дрожащие руки, на эту наигранную улыбку, за которой прячется страх.

— Мама, смотри, какой мишка! — Маруся тянет меня за руку, и я выдавливаю улыбку.

Влад ждет. Ждет, что я скажу. Ждет, что хоть что-то в его плане сработает.

Я беру коробку, закрываю ее с легким щелчком и кладу на стол.

— Спасибо, — говорю сухо. — Маруся, иди ужинать.

И ухожу на кухню, оставляя его одного с его подарками, его виной и его надеждой, которая уже трещит по швам.

После ужина Влад идет укладывать спать дочь. Маруся засыпает быстро, обняв нового медведя.

Влад долго сидит рядом, гладит ее волосы, будто боится отпустить. Когда ее дыхание становится ровным, он выходит из комнаты и замирает в дверном проеме — я сижу на подоконнике и смотрю в ночное окно.

— Поль.... — он подходит медленно, как к дикому зверю. — Можно?

Я не отвечаю. Он садится напротив на корточки, чтобы быть ниже меня, и берет мои холодные пальцы в свои.

— Я не прошу прощения. Я прошу... возможности объясниться.

Киваю.

— Она была ничем. Ни-чем. Я разорвал отношения, — Он давит каждое слово. — Это не оправдание, но... я потерял голову от того, что она смотрела на меня, как ты раньше. А ты... ты давно смотришь на меня, как на обычного знакомого.

Мои пальцы сжимают бокал.

— Ты изменял, потому что я недостаточно тебя обожала? Я плохо старалась? — голос ломается.

— Нет! — он хватает меня за запястья. — Потому что я испугался! Мы стали чужими, ты все время уставшая, я не знал, как до тебя достучаться... И вместо того чтобы бороться, я побежал туда, где было легко. Это трусость.

Слезы катятся по его щекам. Настоящие.

— Я выберу тебя, — шепчет он. — Каждый день, каждую секунду. Даже если ты никогда не простишь.

В сердце ёкает.

Касаюсь его мокрого лица.

— А если я скажу «уходи» по-настоящему?

Он целует мою ладонь.

— Тогда я буду стоять под окнами.

Я закрываю глаза. Его дыхание, его слезы, его слова — все смешивается в клубок под рёбрами.

— Спи на диване, — говорю я. — Завтра.... завтра подумаем.

*****

Я встаю затемно, пока в квартире ещё тихо. На кухне, при свете холодильника, пишу записку на клочке бумаги:

«Марусю в сад отведешь ты. Я на работе. Не звони».

Прикалываю ее магнитом к дверце. Рука дрожит — злость или бессонница, не разберусь.

Приезжаю в детский центр. Пусто и непривычно тихо. Я включаю компьютер, завариваю крепкий кофе и погружаюсь в отчеты, которые не не сделала вчера. Цифры, графики, планы занятий — здесь все логично, здесь нет обмана.

Через час дверь кабинета приоткрывается.

— Поля? — Паша заглядывает внутрь, держа в руках две кружки. — Я так и думал, что ты здесь.

Он ставит передо мной чашку с мятным чаем — именно так я пью, когда голова болит.

— Ты же говорила, что больна, — садится напротив, отодвигая стопку бумаг. — Или уже выздоровела?

— Не думаю, что однажды мне станет легче.… — бросаю карандаш на стол.

— Влад? — Паша вздыхает, потирает переносицу. — Черт. Я так и понял по твоему сообщению.

Я откидываюсь на спинку кресла, закрываю глаза.

— Он изменил мне.

Тишина. Потом скрип стула — Паша встает, обходит стол и просто... обнимает меня. Крепко, по-дружески, уткнувшись подбородком мне в макушку.

— Дурак, — говорит он в мои волосы. — Совершенно не понимает, какое сокровище рядом.

Я не плачу. Просто вдыхаю его запах — древесины и кофе, такой знакомый за столько лет дружбы.

— Что будешь делать? — отпускает меня, садится на край стола.

— Не знаю. Маруся любит отца. Разве я могу разбить сердце дочери?

— А как же твое? — приподнимает бровь — Если ты будешь счастлива, то твоя дочь тоже будет.

Смотрю в окно и шумно выдыхаю.

— Я пока ничего не решила. Просто хочу работать.

Паша кивает, хлопает меня по плечу и идет к двери. На пороге оборачивается:

— Кстати, у нас новый клиент. Мальчик, четыре года, ЗРР. Ты возьмешь?

Я киваю. Это и есть жизнь — она продолжается, несмотря на сломанные сердца.

— Конечно. Составь расписание.

*****

Я открываю дверь квартиры с тяжелым чувством. Весь день работала на автопилоте, отвечала детям улыбками, кивала родителям, а в голове крутилась одна мысль — что ждет меня дома?

В прихожей пахнет жареной картошкой и мясом. Из кухни доносится смех Маруси и.... голос Влада. Он что-то рассказывает ей, подражая разным животным.

Я замираю, прислонившись к стене.

— Мама! — Маруся выскакивает навстречу, таща меня за руку. — Папа готовит! Он сделал котлетки в виде мишек!

И правда — на кухне идеальный порядок, на столе тарелка с аккуратными котлетами-медвежатами, рядом — мой любимый салат.

Стоит у плиты в моем фартуке, который ему явно мал. Он оборачивается, и в его глазах — надежда.

— Привет, Поля. Я... подумал, что тебе не стоит сегодня готовить.

Я молча киваю, целую Марусю в макушку.

— Наш папочка самый лучший! Да, мам?

Молчу.

— Мам? — голос дочери становится настороженным.

— Да, моя милая.

— Садись, — Влад торопливо вытирает руки. — Я налью тебе чай.

Сажусь, наблюдая, как он суетится — достает мою любимую кружку, вспоминает, что я люблю чай покрепче.

Маруся болтает без умолку, Влад подкладывает мне еду, будто я выздоравливающая после тяжелой болезни. Хотя так оно и есть.

После ужина Влад моет посуду, а я укладываю Марусю.

— Мама, папа сегодня весь день был дома! — шепчет она, засыпая. — Он мне сказку три раза читал....

Я глажу ее по волосам, чувствуя, как в горле встает ком. Когда выхожу в зал, Влад уже ждёт.

— Я весь твой, Поль, — делает шаг мне навстречу.

Перехватывает дыхание. Я дура, наверное, но уже приняла решение.

Я хочу дать нам шанс. Ещё один. Ради всего, что было. Ради