Юрий Коротков - Дикая любовь

— Мне ничего не надо!

— Ты что, не понимаешь? Это другая жизнь, другая планета…

— Мне ничего не надо! — отчаянно мотала головой Маша. — Не бросай меня!

— С чего ты взяла, что я тебя бросил? Я вернусь за тобой. Мне только зацепиться, только забить место для нас, и я вернусь за тобой! Мне никто не нужен, кроме тебя, я клянусь!

— Я тебе не верю! Мне ничего не надо! Я хочу быть с тобой, я умру без тебя! — не слушая, кричала Маша.

Максим устало выдохнул и опустил руки.

— Хорошо, — тускло сказал он. — Я никуда не еду, хорошо. Только успокойся…

— Я тебе не верю! Скажи это ей! Пойдем, ты скажешь это ей!

— Не будь дурой, в самом деле. Там людей полон дом. Самое время для объяснений… Смотри, вот мой билет, — он вынул из кармана яркую книжицу. — Видишь: «Панамерикен», Москва — Нью-Йорк… — он аккуратно порвал глянцевые листы надвое.

Маша выхватила у него обрывки, яростно рванула еще и еще раз и сунула обратно:

— А это брось ей в морду!

— Хорошо, — терпеливо сказал Максим. — Подожди пару дней, ладно? Провожу ее, и все будет по-старому.

Маша обняла его, еще дрожа всем телом…

Мать выглянула из двери и обомлела, увидев целующихся Максима и Машу. Постояла, не зная, что делать, и тихонько прикрыла дверь. Вернулась в комнату, деловито оглядела стол:

— Я надеюсь, горячее все будут? На диету еще никого не посадили?

— А Макс-то куда пропал? — обернулся кто-то.

— У нас своя свадьба, у них своя свадьба, — как бы про себя, но достаточно громко сказала Галя.

— Как? — спросила Сью.

За столом все понимали, что происходит, и Сью неловко себя чувствовала под взглядами одноклассников. Она приподнялась было, но мать усадила ее обратно.

— Давай выпьем, Сью, — отец налил ей шампанского. — Когда еще вместе соберемся…

Максим вернулся, сел на свое место рядом с ней.

— Зачем ты порвал расписание? — удивилась вдруг Сью.

Максим только сейчас заметил, что все еще держит в руке глянцевые обрывки.

— Порвал — и порвал! — раздраженно ответил он. — Я что, отчитываться должен?

Сью вскинула на него изумленные глаза.

— Извини, — спохватился Максим. — Под руку попалось…

Ночью за своим столом он быстро просматривал книги и журналы, складывая нужные в стопку.

Сью сидела на диване. Круг света от настольной лампы не доставал до нее, лицо ее было в тени.

— Это она приходила? — негромко спросила Сью.

— Да, — чуть помедлив, ответил Максим, не оборачиваясь.

— Ты говорил, что вы давно расстались…

— Не волнуйся, она больше не придет.

Сью встала и бесшумно прошлась по комнате. Присела рядом с Максимом на корточки, чтобы видеть его лицо.

— Я все замечательно придумала! — она неуверенно улыбнулась. — Я попробую поговорить с отцом… У нас в Америке очень хорошие клиники. Может быть, мы сумеем устроить ее в хорошую клинику недалеко от нас…

— Не лезь в чужие проблемы! — Максим отшвырнул журнал. — Ты все равно ничего не понимаешь!

Сью по-прежнему внимательно смотрела ему в глаза.

— Ты никогда не говорил, как ты ко мне относишься… Ты меня любишь?

— Конечно, — Максим выдержал ее взгляд, улыбнулся и поцеловал ее.

Утром, когда Максим вышел на кухню, мать резала пирог, отец, как всегда опаздывая, одновременно допивал кофе, читал газету и краем глаза смотрел «Новости».

Максим отломил горбушку.

— Не ешь стоя, сядь по-человечески, — сказала мать. — И Сью позови.

— Сейчас… — Максим глянул в сторону своей комнаты. — Па, у меня к тебе просьба. Позвони директрисе, объясни… Я не знаю, что Машка сделает, если узнает. Самолет взорвет! Пусть она присмотрит за ней пару дней.

Отец отложил газету.

— А давай-ка ты сам будешь разбираться с этими делами, — сухо сказал он. — А то не по-мужски получается: попользовался девочкой, а грязь за тобой я должен убирать?

— Грязь? — Максим замер, глядя на него. — Вы же мечтали, чтобы у нас это кончилось! — заорал он. — Вы же оба отпали, когда я сказал, что мы с Машкой поженимся, а теперь — грязь?!

— Тише… — мать торопливо прикрыла дверь.

— Я не знаю, кого мне больше жалко — Машу или эту дуру американскую, которая даже не понимает, что ты ее обманываешь…

— А меня тебе не жалко?

— Тише! — взмолилась мать. — Там же все слышно…

— Ты хоть понимаешь, что такое «Майкрософт»? — понизил голос Максим. — Это… это будто тебя из многотиражки Урюпинского заборостроительного завода приглашают в «Нью-Йорк таймс»! Так понятно? Мы здесь на тридцать лет отстали, и каждый год еще на десять отстаем! Я не хочу всю жизнь в бирюльки играть, я не хочу жрать то, что там давно прожевали и переварили! Я же не за халявой еду, не в бассейне мраморном плавать — я работать хочу!.. — он пошел было, но тут же обернулся. — А эти двое идиотов, несчастные влюбленные, Анциферов с Антоновым! — зло засмеялся он. — Всю жизнь целовали портрет любимой, чтобы сдохнуть в богадельне! А любимая-то умнее оказалась — пока они тут страдали и собачились, она в Америке бизнес делала! Спасибо, это не для меня! Жизнь-то не из одной любви состоит!

— Дело не в этом… — начал было отец.

— В этом! Всю жизнь хотите и рыбку съесть, и… красиво выглядеть! «Грязь»!

— Не смей на меня голос повышать! Щенок!

— Давайте, в конце концов, я позвоню в интернат, — сказала мать.

— Не надо! Без вас обойдусь! — Максим схватил телефон и ушел в гостиную, захлопнув за собой дверь.

Решительно набрал номер.

— Здравствуйте, Раиса Николаевна. Это Максим…

— Давно тебя не слышала. А Маша на уроках. Я передам, чтобы она тебе перезвонила.

— Не надо, Раиса Николаевна. У меня просьба к вам… Я завтра улетаю в Америку. И я хочу вас попросить… — Максим все-таки замялся, засуетился. — Вы понимаете… Я не хотел бы, чтобы Маша…

— Алло, не слышу! Маша на уроках, но я могу ее вызвать.

— Раиса Николаевна! Алло!.. — Максим нервно дернул шнур. — Так слышно?.. Раиса Николаевна, я завтра улетаю! Надолго! — раздельно, по словам, начал кричать он, оглядываясь на дверь. — И я вас прошу…

— Не слышно!

— Я перезвоню сейчас!

— Максим, если ты меня слышишь: здесь барахлит телефон. Если что-то срочное — зайди сам, дорогу знаешь. Если нет — я передам Маше, что ты звонил, она тебя найдет…

Максим бросил трубку.

— Что-нибудь случилось? — спросила Сью, когда он вошел в комнату.

— Ничего. Все о’кей… — Максим надевал куртку. — Я сейчас вернусь.

Воровато оглянувшись, он перелез через ограду у глухой торцевой стены интерната и пошел вдоль стены, чтобы не маячить под окнами. В вестибюле, отступив под лестницу, переждал шумную компанию старшеклассников, бегущих в спортзал…