Завоевать жену у алтаря - Ивонн Линдсей

потрудилась что-то купить для меня. Я знаю, что в последние дни у тебя было много дел.

Длинными пальцами он разорвал бумагу и осторожно открыл коробочку. И вытаращил глаза, когда увидел, что внутри. Взяв в руку платиновую запонку, он выставил ее перед собой.

— Какая красота! Никогда не видел, чтобы камни так горели. Опалы, да?

— Да, черные опалы. Считается, что они способствуют удаче, а искорки внутри — гармонии.

— Поэтическое начало нашей семейной жизни.

Изначально Розалинда не собиралась рассказывать Гэбриелу о символическом значении черного опала, потому что и сама не верила в такие вещи. Но оказалось, что она сделала все правильно — им действительно нужна вся возможная помощь, чтобы правильно начать семейную жизнь.

— Удивительная красота. Спасибо тебе большое, — сказал Гэбриел и бережно уложил запонки в коробочку. — А теперь я покажу тебе твою ванную.

Розалинда с изумлением оглядывала просторное помещение. Одну стену занимала душевая кабина со стеклянной перегородкой и разнообразными насадками на панели. Вдоль противоположной стены стояли две раковины. Третья стена представляла собой высокое, от пола до потолка, окно, а под ним располагалась ванна, достаточно большая, чтобы в ней можно было устроиться вдвоем.

— Окно выходит на огороженный двор, так что тебя никто не увидит. Наполнить тебе ванну?

— Ты присоединишься ко мне?

Розалинда увидела, как у него затрепетали ноздри — так резко он втянул в себя воздух.

— Если хочешь.

Она подошла к нему.

— Хочу.

Он отступил от нее на шаг.

— Розалинда, наш брак не имеет отношения к романтике. Я просто еще раз уточняю этот момент.

Она видела, что он напряжен, что у него участилось дыхание, и не сомневалась, что он желает ее так же сильно, как она — его.

— Все ясно.

Розалинда согласилась с ним, однако была нацелена на то, чтобы изменить его взгляды и показать ему, как много они значат друг для друга.

Сняв пиджак, Гэбриел развязал галстук и стащил его с шеи. Затем, включив воду над ванной, он расстегнул рубашку и снял ее. Когда он наклонился, чтобы добавить в воду пены и ароматических масел, Розалинда как зачарованная наблюдала за игрой мышц на его спине. Она продолжала любоваться этим мужчиной, и когда он выпрямился и повернулся к ней. Ей все не верилось, что он ее муж.

Гэбриел подошел к ней и стал медленно расстегивать перламутровые пуговицы на платье, а потом спустил его с ее плеч. Платье соскользнуло на пол, и Розалинда осталась в нижнем белье и в туфлях на шпильках. Гэйб принялся медленно освобождать ее от бюстгальтера и трусиков, одновременно ласково гладя ее и целуя. Покончив с этим, он разделся.

В последний раз Розалинда видела его без одежды в ту ночь в «Беллеми» и не особо его разглядывала. Сейчас же она восполнила это упущение и не стала сопротивляться желанию положить ладони на его грудь, или ощутить под рукой рельеф его мышц, или медленно вести пальцы вниз, к его паху.

Гэбриел взял ее за руку, подвел к ванне и помог перебраться через край. Вода была идеальной — и не горячей и не холодной, а пена вообще казалась шелковистой. Гэбриел тоже забрался в ванну и, сев позади Розалинды, собрал ее волосы и перебросил вперед.

— Тебе удобно? — спросил он.

— Да, спасибо. А тебе?

— Мне отлично.

Розалинда спиной чувствовала, как сильно он возбужден. Она откинулась на его грудь. Он вылил в ладонь немного шампуня и стал массировать ей плечи и руки. Запах у шампуня оказался очень сексуальным — немного сладким, немного терпким. Гэйб постепенно продвигался к ее животу. Он почти не прикасался к ней — настолько легкими были его движения, — но от этого ее желание только разгоралось.

Вскоре одна его рука добралась до ее клитора, а другой он обхватил ее грудь и зажал между пальцами сосок. Розалинда откинула голову на его плечо, закрыла глаза и отдалась ощущениям, которые накатывали на нее мощными волнами, пока она не содрогнулась в оргазме.

Даже когда она обмякла, Гэйб не выпустил ее из своих объятий. Впервые за всю жизнь Розалинда почувствовала себя защищенной и пресыщенной. А ведь к такому можно быстро привыкнуть, подумала она. Только вот как быть с тем, что их близость не идет дальше физической? Без полной близости их брак едва ли выживет. Гэйб сказал, что в их отношениях не будет никакой романтики, и тогда она согласилась с этим, но сейчас усомнилась в том, что ей хватит сил на брак с опустошенной душой.

Глава 6

Прошло всего два дня со свадьбы Розалинды и Гэбриела. Эти два дня они выходили только, чтобы поесть. Гэбриел думал, что одной брачной ночи ему хватит, чтобы удовлетворить свое желание, но оказалось, что оно усиливается с каждым днем. И это беспокоило его. Он не ожидал, что будет постоянно думать о Розалинде и искать повод не расставаться с ней.

Вот и сегодня он предложил ей на ее новой машине вместе поехать в гости к одному из самых старых жителей Ройяла, к Эммалу Хиллиард. Женщине-ковбою исполнилось девяносто девять лет, однако она упорно отстаивала свою независимость и отказывалась жить с родственниками. Гэбриел приглашал Эммалу на свадьбу, однако она отказалась прийти, сославшись на артрит, который разыгрался из-за холодной погоды и не отпускал ее дальше любимого кресла. При этом она настояла на том, чтобы он привез к ней свою молодую жену.

— Ты уверен, что это нормально — приехать без предупреждения? — спросила Розалинда, остановив машину перед домом старушки.

— Она будет рада, что познакомится с тобой раньше остальных жителей Ройяла.

Взявшись за руки, они пошли к крыльцу маленького домика на четыре комнаты. Эммалу жила здесь одна. Ей предлагали переехать в дом престарелых, но она отказывалась. Помощь она принимала только от уборщицы, которая приходила к ней раз в неделю, и от команды волонтеров, которые приносили ей готовые обеды.

— Расскажи, откуда ты ее знаешь, — попросила Розалинда, останавливаясь.

— Я знаю ее с детства. Эммалу была одной их первых женщин-ковбоев, она работала на Виолетту Форд, которая владело ранчо. Из них получилась мощная команда.

— Я слышала, что эта самая Виолетта Форд вслед за своей семьей уехала из города на восток после скандала, когда ее отказались принять в клуб скотоводов.

— Да. Семья считала, что своим требованием принять ее в клуб она ставит их в неловкое положение. Кончилось тем, что она продала ранчо некоему Винсенту Фенуику. Из него вышел отличный хозяин. Он и